Его не обманули: ее чистое необычное лицо, как и заверил его виконт де Марэ, оказалось чрезвычайно приятным.
И хотя его невеста безусловно оказалась очень приятна, граф предпочел бы просто молча смотреть на нее, игнорируя условности. Ибо в первые же секунды от него не ускользнул ее страх перед ним. Словно мрачная темная тень, он заволок ее зрачки, как только она встретилась с ним взглядом! Все ее тело вмиг будто превратилось в камень!
Томас Лоран в душе всерьёз испугался, что она рухнет в любой момент.
Ее этот страх резко контрастировал с ее здоровым телосложением, а он… Он стоял у алтаря и от всего сердца желал не быть причиной ее внезапного дикого ужаса!
С тяжелым вздохом громадный мужчина, оттолкнувшись от стола, встал и принялся расхаживать взад и вперед по комнате.
Наверняка пройдет совсем немного времени, прежде чем Миэль начнет доверять ему, и его присутствие перестанет ее пугать или?
Его подавляющий рост и широкое телосложение отпугивало многих людей. Даже тех, которые его знали, поскольку он всегда стоял на голову выше остальных!
Томас Лоран научился с этим жить.
Единственным преимуществом, которое он смог извлечь из этого за годы своей жизни, было то, что он запугивал своих противников задолго до того, как доставал меч. Часто победа была у него в кармане еще до начала боя!
Когда граф и сотник Томас Лоран входил куда-либо, все оборачивались на него, будь то его друзья или враги.
Неудивительно, что юная Миэль едва не упала в обморок при его виде!
Мужчина остановился посреди комнаты и уставился на свои мозолистые загорелые ручища, сверкавшие золотом в тусклом свете свечей, воткнутых в канделябры, расположенные в стенных нишах.
В своем воображении он всегда видел свои огромные ладони сложенными в молитве. Именно для последних они и должны были быть предназначенными. Для молитв и расшифровки древних рукописей, перевода их с иврита на латынь и их записи на французском; для воскурения благовоний; для частого перекрещивания себя; для раздачи милостыни бедным и нищим...
Путь, который он видел для себя и к которому сознательно готовился до четырнадцати лет, кардинально отличался от того, по которому его заставили идти!
Последний повел его по пыльным дорогам пустынь, мимо восточных городов, через равнины, усеянные трупами...
Томас смотрел в плачущие детские лица и закрывал свое сердце перед умоляющими женщинами, которые предлагали ему себя на ночь, за кусок хлеба. Он знал, что рано или поздно подолы их изорванных одежд все равно будут залиты кровью!