Я и мои коллеги стащили с себя
противочумные костюмы и вместе с респираторами и перчатками сложили
в кучу у края площадки и подожгли. Когда пламя стало стихать,
закидали оставшееся снегом, заразы там теперь уже точно нет. Руки и
лицо на всякий случай обработали антисептиком. Одноразовые чехлы с
сидений я на всякий случай скинул и тоже сжёг. Теперь можно
спокойно отдохнуть и подкрепиться, только сейчас понял, насколько я
голоден.
— Ну рассказывай давай, — сказал
Юдин, тщательно обрабатывая руки спиртовой салфеткой. — Как тебе
удалось столько домов пройти? Мы по двое ходили и то обошли
меньше.
— Что ты от меня хочешь услышать? —
ответил я вопросом на вопрос. Я оглянулся, остальные коллеги тоже
находились рядом и ждали моего ответа, всем было интересно. — В
нескольких домах никого не было, наверно ушли и не вернулись, в
одном только заболели, появились первые симптомы, в другом трупы
уже. С остальными потихоньку справился.
Терпеть не могу врать и сочинять
вместо того, чтобы рассказать правду, но сейчас правду говорить
никак нельзя. Даже несмотря на то, что это мои проверенные люди,
дело не в том, что я им не доверяю, просто и сам ещё не разобрался,
а какой-нибудь наш разговор между собой, случайно подслушанный
посторонними, может сыграть роковую роль. Вспоминаются разные
фильмы, когда одарённые дети попадают в дурные руки и и вынуждены
действовать потом в их интересах, нам этого точно не надо. Боюсь
даже представить, что будет, если Мария перейдёт на сторону зла.
Того же Баженова, например. Тогда этот мир точно рухнет.
— А у вас как дела? — спросил я не у
кого-то конкретного, а у всех в общем.
— Хреновые у нас дела, Саш, — начал
Виктор Сергеевич и тяжко вздохнул. — В первый дом с Иваном
Терентьевичем зашли, дверь открыта была, а там два трупа. Тёплые
ещё, видать недавно преставились. В следующем плачущая мать с
мёртвым младенцем на руках. Сама еле жива при этом. Еле удалось её
уговорить, чтобы дала себя вылечить. Так и легла в кровать под
капельницу с крохотным трупиком в обнимку. И так почти в каждом
доме, здоровых ни одного не нашли.
— И собак ни одной не осталось, —
добавил Рябошапкин. — Говорят, что они первыми все повымерли.
— Да у нас всё то же самое, —
буркнул Илья, когда я перевёл взгляд на него. — И трупы, и больные.
Тяжко нам там пришлось. Особенно детей жалко погибших и их
безутешных родителей. Негоже это собственных детей хоронить.