[Убей Пересмешника.]
Однако Всеведущий понял это и сказал
вообще не давать никаких подсказок. Ведь рядом стоял офицер,
буквально желающий оседлать, как чёртову лошадь. Будто я ему такси
для следующего мира.
Однако, раз не говорить. Тогда нужно
будет сказать об этом Всеволоду. Очень странно, что он играет за
чужую команду.
– А зачем ты вообще спрашиваешь о
моей миссии, если рядом враг?
Всеволод так сильно удивился:
– О твоей миссии? Когда это я такое
спрашивал?
– Только что.
– Что? Не говори глупостей. Я тебе
даже больше скажу. Никому и ни за что не говори о своей миссии. Он
ведь нас слышит, – а затем отвёл в сторону свои глаза, как будто
показывая на кого-то.
Не понятно, что ему сказать. Этот
старик... эта чёртова полуживая нежить... явно с шизой. Теперь я
точно понял, что значит быть с шизой.
Вдруг понял, что дело совсем не в
нём. Точнее, не только в нём. Меня спрашивал не Всеволод, а офицер.
Было одно очень смелое «предположение».
А что если кто-то говорит ртом
Всеволода?
Просто его «надели» как маску, как
оболочку. Словно кто-то засунул руку в марионетку и начал говорить
его ртом.
Есть такая передача – «Спокойной
ночи, малыши». Там есть Хрюша и Каркуша. Человек прячется под
столом, надевает игрушки на руки, а затем ими разговаривает.
Вот именно это сейчас и происходило
со стариком. Трагическая участь для такого сильного человека. Что
тут сказать? Тут можно только посочувствовать.
Однако раз моё предположение верно,
то нужно было просто уже валить. Мне не хотелось быть рядом с ним.
Иначе в какой-то момент это станет слишком опасно.
Я выдохнул и сказал:
– Ладно. Всё понятно. Спасибо, что
поделился информацией. Последнее, что хотел спросить: ты знаешь,
где находится техника?
Хотелось сэкономить время, ведь оно
не резиновое. И из двадцати четырех часов уже ушло как минимум
четыре часа. Поэтому нужно было спешить в своё тело.
Однако я обозначил, что теперь мне
нужно идти. И вроде как Всеволод уже принял мысль: «что убивать
меня не нужно». Он чесал свой затылок, хотя не думаю, что у нежити
есть какие-то ощущения от этого.
– Точно не помню... то ли во второй
башне, то ли в третьей...
Он явно пытался вспомнить, напрягал
остатки памяти, но всё было впустую. С каждой секундой его
состояние ухудшалось. Он терял свою личность, а я всё ещё находился
в его тисках в воздухе.