Затем он представился и сказал, что
его зовут Воля. Имя буквально говорило о стремлении к чему-то.
Слишком крутое имя, как для крысы. Ему бы больше подошли: Серая,
Пепел или просто Тоби. Что-то из этого, но никак не Воля.
Свои мысли я вслух не озвучил, только
сам представился. Также задал интересующий меня вопрос:
– А что ты убегал?
На что он, в свою очередь,
спросил:
– А зачем ты меня догонял?
– У меня пропали вещи, поэтому хотел
спросить у тебя. Может, ты видел кого-то подозрительного?
Не хотелось сразу же его обвинять во
всех смертных грехах. Всё же крысам нужно давать шанс. Если у него
порода крысиная – это же не значит, что у него повадки такие
же.
Воля прищурился, дёрнул своими усами
несколько раз. Это как будто антенны, и ими сигнал ловит.
– Вещи, говоришь? Нет… не знаю…
подозрительного никого не видел. Также ничего не видел. Здесь же
пусто, – Воля развёл руками. – Только пыль и тень. Тут навряд ли ты
что-то найдёшь.
Нахмурился я только от того, что тот
врал. Ну, под «подозрительного» он явно подходил. Ведь это школа
для мёртвых. А он кто? Я стоял с ним рядом, и так и не понял: кто
он? Живой? Мёртвый?
Как говорится: «И вообще, чисто
зрительно – я подозрительный». В этой фразе весь Воля. Ему не то
что доверять нельзя, он даже если правду скажет, никто не
поверит.
Пришлось изворачиваться:
– Значит, ты тут был всё это
время?
– Да.
– Как жаль, а то там вещи-то были
ценные.
– Не видел такие.
– Ладно, я понял, спасибо.
Вроде бы, когда всё выяснили, я решил
будто невзначай поругать вора. Говорил такие слова, как: «найду –
убью», «размажу по стенке», «в ногах валяться будет». И к каждому
новому предложению добавлял всё более отборный мат.
Он знал, что я говорю про него.
Поэтому ему было неприятно слушать. С каждым словом его зубы всё
сильнее сжимались в пасти, пока не начали хрустеть. Как говорится,
крысу с именем Воля легко было вывести из себя.
Он даже закричал:
– Послушай, человек в белом костюме!
Я не видел ничего! НИ МОНЕТУ, НИ ТЕХНИКУ, НИЧЕГО ПОДОЗРИТЕЛЬНОГО!
ОТСТАНЬ УЖЕ ОТ МЕНЯ!
В этот момент он проговорился. Это
было ясно как день. Ведь никто никогда не уточнял, какие именно
вещи я ищу. А тут, получается, человек, ни разу не выходивший
отсюда, может с уверенностью об этом сказать.
Загадка? Нет. В вранье нет ничего
загадочного. Я указал ему на это: