Оборачиваюсь, изумленно моргая:
— Здесь уже все готово!
Он молча кивает.
— А что нам тогда делать?
— Что хотите, — пожимает плечами Топольский. — Можете развлекаться со всеми, только прошу сильно не напиваться. Я отвечаю за вас перед администрацией универа.
Оливка непонимающе хлопает глазами, а я понимаю, что... Ничего не понимаю. Чувствую себя мелочью, которой рассказывают, как ходить на горшок.
— Зачем тогда ты нас нанял, Никита? — спрашиваю я, но ответить он не успевает.
— Никита́? — слышу сверху дрожащий голос Лии. — Почему она называет тебя Никита́? И почему она здесь, Кит? Что она здесь делает?
Оборачиваюсь. Девушка стоит на верхней ступени лестницы, ведущей на второй этаж. Обхватила себя за плечи и впилась в меня взглядом, как пиявка. Не отдерешь...
«Она», а не «они». То есть, Оливии для девушки Топольского в принципе не существует? И что я ей сделала, где перешла дорогу?
— Потому что меня так зовут, Лия, — отвечает Топольский, и я отмечаю про себя, как меняется его тон. — Я Никита, а не Кит. Я тебе это уже говорил.
С ней он разговаривает спокойно и отстраненно, как будто он не живой человек, а голос за кадром. Таким тоном читают новости или объявляют посадку на вокзале. Если бы я не видела ту сцену в раздевалке...
— Так зачем ты нас нанял, Ник? — пробую добиться ответа, и Топольский показывает подбородком на лестницу.
— Идите туда.
Поднимаюсь первой, иду, не глядя на Лию, у которой глаза наливаются яростью. Она даже не пытается ее скрыть. А я иду, как будто ее здесь нет.
В последний момент она отступает назад, и теперь ее взгляд вонзается мне в спину. То, что это ревность, видно невооруженным взглядом.
Никита посвятил ее в трогательную историю нашей любви? Или просто сообщил, что наши родители женаты, а значит мы сводные брат и сестра?
Топольский тем временем распахивает самую дальнюю дверь. Передо мной предстает обычная комната с широкой двуспальной кроватью. Оливка дышит в затылок и с любопытством выглядывает из-за плеча.
— Что это значит? — смотрю на Топольского в упор. Клянусь, сейчас я готова поверить во что угодно.
Он, похоже, догадывается и презрительно хмыкает. И снова меняет тон.
— Это ваша комната. Она запирается изнутри. Если нет желания смотреть на пьяных гостей, можете остаться здесь.
— Но зачем, Кит? — потрясенно смотрит то на него, то на комнату Оливка.