- Так! Что происходит?! – не выдержала я их голосов.
- Операцию назначили на сейчас, нужно вас подготовить, профессор считает, что есть риск! – ответила одна из них, пока вторая копошилась с канюлей в руке.
- Как сейчас? Но я не готова! – пробормотала я, посмотрев на медсестер. Именно сейчас почему-то мне стало жутко страшно. Пока я таращилась на девушек, мне уже прицепили капельницу и потащили койку в операционную.
- Не бойся, Лиль, – улыбнулась Ника, одна из медсестёр, мы успели подружиться. – Октябрь Романович – хирург от бога!
- Позвони Боре, Ник. Скажи про операцию и скажи им, что я их люблю.
Мы уже заехали в светлую операционную. Вокруг куча медперсонала, меня подключили к разным датчикам, перенесли на холодный стол, начали привязывать руки.
- Подождите, - остановила я всех, приподнимаясь. – Я хочу увидеть этого профессора!
- Он готовится к операции, – покачала головой медсестра.
- Значит, мы его подождём! – дёрнула рукой.
Мы просидели примерно десять минут, и к нам зашли два хирурга. Мой лечащий и неизвестный весь в красном. Красная шапочка, красный костюм, красная маска. Одни глаза видны.
- Не понял, почему она ещё в сознании? – удивился этот в красном.
- Вас жду, – ответила я за остальных. – Снимите, пожалуйста, маску.
Мужчина повернулся к медсестре, и она сняла с него медицинскую маску. Он приблизился вплотную и позволил себя рассмотреть.
- Пообещайте мне, что я буду жить, – прошептала я, разглядывая уже не молодое, но довольно симпатичное лицо доктора.
- Ты будешь жить. Обещаю, – кивнул он, улыбнувшись одними глазами.
- Хорошо, мы можем приступать, – я улеглась обратно и позволила нацепить на себя разные медицинские приборы.
Анестезиолог наклонился возле бабочки, установленной на вене, и начал вводить наркоз. Я же продолжала смотреть на врача, пока не уплыла в кромешную темноту.
Проснулась я от пения птиц за окном. У меня нигде не болело, на руке не было гипса, а в другой – катетера для капельниц и уколов. Непонимающе подвигала конечностями и распахнула очи. Похоже, у анестезиолога качественный наркоз. Улыбнулась сама себе и опустила глаза на выцветшую пижамку, в которой спала. Она была не моя, как и выглядывающая из разреза грудь. Посмотрела на руки, соскочила с высокого аэродрома, именуемого кроватью, и подбежала к резному зеркалу.