– Внимание! – сообщила она всем, собравшимся в
рубке. – Объект ведёт передачу лазером. Запускаю
дешифровку.
– Лазером? – переспросил Шнайдер. – А что не по
радио?
– В лазерный импульс больше информации влазит, –
коротко пояснил изрядно поднаторевший в науках и технологиях
Хейниц. – И помехам он не так подвержен.
– А ну как он этим же лазером по нам шарахнет?
– Этим же вряд ли. Если и шарахнет, то другим.
– Будем надеяться, что у них мирные намерения, –
сказала Оля.
– Как говорят у нас в Саксонии, кто охотится за надеждой,
тот ловит туман, – сообщил Дитц.
– У нас в Гамбурге тоже так говорят, – заметил
Майер.
– За что я вас люблю, так это за оптимизм, –
ухмыльнулся Велга.
– Есть расшифровка! – воскликнула Ольга. –
Запускаю голосовое сообщение.
За то время, что «Маленький бродяга» провёл в сером «нигде»
гиперпространства, а затем две недели пересекал на фотонной тяге
планетную систему жёлтого карлика, вокруг которого на позиции номер
четыре вращалась Лекта, Оля, Карл и другие весьма преуспели в
обучении бортового компьютера разным штучкам (больше всех старался
Курт Шнайдер). В результате чего он не только получил имя Платон и
стал на него отзываться, но и приобрёл соответствующий голос. То
есть соответствующий примерным представлениям людей о том, какой
голос мог бы быть у Платона настоящего. А именно: низкий и
хрипловатый, в котором временами отчего-то прорезывались ворчливые
и даже сварливые интонации.
– Внимание, неизвестный космолёт! – прокатился по
рубке голос Платона. – Говорит флагман передовой эскадры
каравос Раво! Немедленно покиньте орбиту и уходите к естественному
спутнику планеты. Там ждите новых сообщений и наших послов. Данная
планета и всё её население находятся под защитой, контролем и
опекой каравос Раво и может быть посещена только с нашего
разрешения. Повторяю. Немедленно покиньте орбиту и уходите к
естественному спутнику планеты. В случае неподчинения и попытки
сесть на планету будем вынуждены открыть огонь. Время на принятие
решения – одна сороковая часть местных суток.
После двухсекундной паузы всё сообщение повторилось сначала
слово в слово.
– Одна сороковая часть – это примерно тридцать пять
минут, – быстро подсчитав в уме, сообщил Карл Хейниц.
– И пять из них уже прошли, – добавила Оля. – Что
будем делать?