Она была сильна, очень сильна. Наверное, вообще самым сильным магом, когда‑либо встреченным мастером. И сейчас хмурилась она явно непритворно, а пару раз в глазах даже промелькнул откровенный испуг.
– Невероятно, мэтр, – наконец выдохнула она, устало падая на заботливо подставленный алхимиком стул. – Вы остановили его трансформу. Не в истинного вампира, нет, но… трудно предсказать даже во что. В… недогууна, в бастарда… ихоры дичайшим образом перепутаны, смешаны, тут сам красный демон ничего не разберёт… Прошу прощения, сударь охотник – не могли бы вы рассказать мне всю историю? Как это случилось?
Конечно, иметь в союзниках члена Капитула и одарённейшую чародейку – очень хорошо и полезно. Конечно, она разом и снобка, и зазнайка, и очень высокого о себе мнения – но какое это имеет значение, если она может помочь?
Мастер принялся рассказывать. Осторожно, тем не менее, без излишних деталей. Так, например, он опустил всю историю с магом Корделией Боске, разумно предполагая, что ворон ворону глаз не выклюет, а чародейки меж собой договорятся скорее, чем с ними, с охотниками.
Но упоминание красного демона не забыл.
– Вот в Гномьем Пальце‑то, сударыня, она нас и нагнала.
– Она? Вампирша?
– Она. Мы засели в крепком месте, подготовили ей горячую встречу… капканы, ловушки, самострелы – однако она всё равно прорвалась. Зла была очень, зла и голодна. И быстра, очень быстра, быстрее других. Потому так и обернулась. Уже пробили мы её, а всё равно дотянулась. Последним, как говорится, усилием. Но мы её всё равно взяли. Вгрызлась она в моего парня, да и… голову потеряла. Ей бы его оглушить и на меня, а она, госпожа, сами видите – ихор принялась метать. Тут я её и достал.
– Голову срубили, сударь охотник?
– Срубил, госпожа чародейка. Самое верное средство.
Алисанда дю Варгас задумчиво кивнула.
– Что ж, поздравляю, сударь. Одной врагиней рода человеческого стало меньше.
– Истинно так, – согласился охотник. Да и трудно было не согласиться.
– Я вижу, что вас заботит, – волшебница кивнула на неподвижного ученика. – Магия вампиров очень сильна, своеобычна и проникает глубоко. В отсутствие… э‑э… экспериментального материала я вынуждена довольствоваться теоретическими построениями…
Кто ж тебе мешал заменить теорию практикой, едва не вырвалось у мастера. Почему вы все сидели в своей Академии, аки у Спасителя за пазухой, и палец о палец не ударили, когда упыри нас жрали? Когда чародеи и алхимики шарахались от нас, как от чумы? Когда таких, как Вениамин и Джованни, можно было пересчитать по пальцам одной руки, и ещё бы незагнутые остались?!