Но невозможно было отрицать и то, что между нами существовало
некое притяжение. И понимание этого приводило меня в состояние,
схожее с отчаянием.
Еще через несколько минут вернулись сестры Таррин - причем, с
ворохом покупок – и тотчас же принялись возмущаться, что мы про них
забыли, потому что караван уже готовился отъехать с минуты на
минуту.
Но я лишь махнула рукой - забыть про сестер было невозможно, они
бы такого не позволили.
Зато у самих амнезия оказалась налицо.
Денег у Регины и Беаты оставалось хорошо если пара десятков
дукаров, потому что остальное они потратили на похороны, а затем и
на сборы в дорогу.
Возможно, после похода по лавкам у них не осталось больше
ничего.
Интересно, как они представляли себе жизнь в столице после
переезда? Вернее, на что? Неужели думали, что мы и дальше станем о
них заботиться, а они будут капризничать и тратить чужие деньги, не
утруждая себя работой?
Впрочем, спрашивать я ни о чем не стала, потому что караван
наконец-таки тронулся. Заскрипели рессоры, заколыхались полотняные
стенки повозок, и уже через несколько минут мы были у центральных
ворот Сирьи.
Ненадолго застряли в очереди покидавших город, затем все-таки
вырвались на свободу, и уже скоро Сирья осталась у нас за
спиной.
Сперва нашей повозкой правила Стейси, сказав мне, что это совсем
просто. Я же сидела позади, приподняв полотнище. Смотрела на
удалявшиеся стены города, за которыми я почти умерла, но все-таки
выжила.
Думала о том, что именно в Сирье началась моя жизнь в новом мире
- там я познакомилась с Маркусом, встретила Румо и нашла верных
друзей. Полюбила Дайхана, в конце-то концов, которого все не было и
не было, так что напрасно я таращилась вдаль, высматривая его
фигуру!
Наконец мне надело пялиться на город, и я перебралась на козлы к
Стейси. Уже скоро подруга отправилась отдыхать, а я стала смотреть
на нашу лошадь и еще немного вперед.
Караван медленно тащился по каменистой пустоши, словно мы никуда
не спешили. Повозки подпрыгивали на ухабах, мелкие камушки вылетали
из-под копыт лошадей. Вокруг раскинулась выжженная солнцем равнина
- сухая и потрескавшаяся, словно старое пергаментное письмо, - и не
было ей ни конца, ни края.
Хорошо хоть не пустыня, сказала я себе.
Впрочем, вдалеке темнели горы, и именно туда направлялся наш
караван. За ними, я уже знала, начинался Южный Тракт - это была
широкая и довольно безопасная дорога аж до самого Энсгарда.