«Не сопротивляйся! Расслабься и позволь мне перехватить контроль над твоим телом, – обратилась малышка к отчаянно сражающейся девушке. – Пожалуйста, просто расслабься», – умоляюще повторила она, почувствовав, что в ответ на её просьбу тело девушки лишь ещё сильнее задеревенело и отяжелело.
– Неужели ты не понимаешь, глупая маленькая девочка, что только пока я сопротивляюсь, я ещё могу что-то изменить! – возмущенно мысленно ответила Ганхилда.
Британи хотела было сказать в ответ, что это Ганхилда ничего не понимает, но сдержалась. И вместо того, чтобы ответить оскорблением на оскорбление, резонно поинтересовалась:
– И что именно ты рассчитываешь изменить? Умереть на пятнадцать или двадцать секунд позже, чем умерла бы, если бы не сопротивлялась? Ты ведь сама видишь, сама понимаешь, что, несмотря на всё твоё сопротивление, ты ступенька за ступенькой неумолимо приближаешься к вершине горы! А значит, и к гибели! – взрослым, исполненным мудрости и даже надменности голосом, проговорила семилетняя малышка. – В общем так, ты мне или доверяешь или я умываю руки! – одновременно величественно и безапелляционно пригрозила она. Вслед за чем, для вящей убедительности добавила: – И ноги и все остальное!
Вздрогнув, Ганхилда посмотрела вперед. И поняла, что увлеченная сопротивлением она не заметила, что беспросветную тьму сменила уходящая в мглистое серое небо белоснежная пустыня.
– Тебе осталось преодолеть ещё пять ступенек, и ты окажешься на ровной поверхности. И как только ты на ней окажешься, у меня уже не хватит сил тебя спасти, – прошептала девочка. – Решайся, сейчас или никогда…
Практически всю её сознательную жизнь Ганхилде врали. В том числе её обманывали те, кому она долгие годы верила без оглядки.
И вот как, скажите, ей с таким «послужным» списком, было решиться на то, чтобы полностью довериться призраку, который вполне мог оказаться иллюзией, подосланной к ней убийцей?
– Три ступеньки… – тяжело вздохнув, с болью, отчаянием и безысходностью в голосе прошептала Британи в её голове.
И Ганхилда решилась.
Глубоко вдохнула, выдохнула. И вновь сказала:
– Будь что будет…
Только на сей раз уже не своей возможной призрачной спасительнице, а себе.
В то же мгновенье её тяжелое и неповоротливое тело вдруг словно бы превратилось в желе. А уже в следующее – она и вовсе перестала его ощущать.