Когда Джерри увела охрана, в кабинет зашла доктор Айзик, спросила:
– Как прошёл сеанс?
– Никак.
– Опять ничего не вышло?
– Представь себе, – месье Деньё отодвинулся на стуле назад, поставил локти на стол. – Я настаиваю на том, чтобы прибегнуть к медикаментозному трансу.
– По каким основаниям?
– Потому что простому гипнозу он не подаётся. Мы просто впустую тратим время.
– Это очень сильные препараты, я не могу дать согласие на их применение без серьёзных показаний.
– А того, что я сказал, недостаточно? – мужчина вскинул брови, вопросительно посмотрел на коллегу. – Я знаю свою работу, но и он знает своё дело, какие бы цели он ни преследовал. А я не шарлатан-потешник, который вводит в транс по щелчку пальцев. Сама знаешь, что на самом деле это делается совершенно иначе. А раз я не могу справиться с задачей традиционными методами, нужно применять вспомогательные.
– Но ведь ты уже применял медикаменты, и всё равно ничего не получилось выяснить?
– Намекаешь на то, что я не профессионал?
– Размышляю о целесообразности применения препарата.
– Его применение более чем целесообразно, потому что действию лекарства он сопротивляться не может и погружается в трансовое состояние, а дальше – дело техники и терпения. Полагаю, альтер-личность очень сильная, потому в предыдущие разы и не получилось ничего добиться.
– Хорошо, я подумаю и дам тебе сегодня ответ, – сдалась мадам Айзик.
– Подумай. А если ты решишь повременить с медикаментами, пусть его передадут другому гипнологу. Я больше не вижу смысла разводить этот цирк.
Доктор Айзик вздохнула и понурила голову. Этого и следовало ожидать – что рано или поздно от Джерри начнут отказываться, она ведь и сама хотела поступить так же. Доктора центра слишком уважали себя, чтобы тратить время на лечение того, кто даже не факт, что был болен. А полтора года пустых попыток добиться ремиссии были хорошим аргументов в пользу того, что их коллеги из Лиона ошиблись.
Вернувшись в свою палату, Джерри подошёл к окну и упёрся руками в обманчиво пластиковую раму. Это была самая настоящая клетка: с толстыми решётками, с возможностью выйти на улицу только по тем дням, когда твоя очередь и всего на час, по субботам на два. Походы по коридорам производились строго в присутствии охраны, она сопровождали всюду: до столовой, до кабинета того или иного специалиста и так далее. А потом под таким же конвоем возвращали обратно в палату и запирали тяжёлую дверь без ручки с внутренней стороны. Дверь, которую невозможно открыть.