Но Романова другое дело. У меня на нее особенные планы.
Она по полной должна вкусить весь спектр невменяемости.
Отпускаю правую голень, не покидая лона, но продолжая удерживать другую. Нашел сокровенное место и пальцами возобновил ласку клитора, одновременно протискиваясь колом в тесные стенки.
Вид потрясный.
Роговица фотографирует юбку, держащуюся на пуговице, прозрачную кожу лобка, широко раскинутые ноги и пальцы, что поджимаются на ступнях.
Трахаю в неустанном ритме, под яростные удары долбежки.
Пьяная с расплывчатым взглядом захлебывается, когда наши тела соединяются до конца, и она продолжает содрогаться мелкими конвульсиями, а меня жечь от накатывающего оргазма. Замедляюсь, на секунды, не переставая терзать ее в сладкой пытке. Зависаю от картины. Да. Вот так.
Колючая агония сводит брюнетку, и вновь безудержно вколачиваюсь, чтобы повергнуть. Чтобы, слетев с обрыва обрела наконец крылья.
А там со сворой демонов я ее буду ждать.
Пульсация под пальцами учащается и малышка взрывается. Тягучее обилие нектара орошают и растекаются по паху. Вскрикнув в сумерки, кончает в сопровождении судорожных спазмов, по новой поршнем вбиваюсь во влагалище. Припечатывая к стенке. Не жалея сил и ее лопаток.
Тр*хаю безотказно, меняя траекторию вторжения, мучительно выворачиваю наизнанку.
Твою мать.
Обрушиваюсь на приоткрытые губы. Жру их, но вероятно не рассчитываю силу, так как на языке чувствую металлический привкус.
Кровь. Вкусная и свежая.
И как у любой хищной натуры, пробуждается аппетит учуяв добычу. Кровожадно вторгаюсь в полость, глубоко и бескомпромиссно. Десна, неба – языком выжигаю.
Она выдерживает весь натиск промежности, подчиняется мне, моим правилам и неугомонному члену.
Шарю руками по аккуратным изгибам, ощущение что пальцы находятся в жернове вулкана. Дурею.
Шалею от того, как она, ухватившись за мой затылок сосками трётся, отчего заглатываю горошины в рот, нетерпеливо всасывая упругие полушария.
Я слышу шлейф, той самой крови, которая шумным потоком приливает к половым губам.
И новая волна оргазма не заставляет себя долго ждать. Романову накрывает. Рефлексирует. А стон что разносится под небосводом патокой ложиться в уши.
Бл*.... Аурика... Ее сексуальная энергия дробит на части.
Толкаюсь. Проникаю еще глубже – потребность порвать вагину не отпускает, делаю восьмерки бедра и жар сродни выжженной прерии проходится по позвоночнику, жжет яйца и меня прошивает насквозь.