Рано утром, когда замок спал крепким сном, Мун проводил Малику до ярко-красной машины с поцарапанным крылом, стоявшей возле гаража. Прошептал понятную только ему молитву и понуро поплёлся обратно. Без тени улыбки водитель маркиза спрятал чемодан Малики в багажник и – когда она расположилась в салоне – уселся за руль.
Не зная, откуда ждать Вилара – со стороны парадного входа или из флигеля, – Малика рассматривала окна, затянутые предрассветной кисеёй, и башенки на крыше, размытые в мутном небе. Время шло, а Вилар не появлялся. Водитель, прежде общительный и острый на язык, не издавал ни звука.
Лучи солнца окрасили стены замка в грязно-жёлтый свет, позолотили кроны деревьев, расцветили клумбы. На двери флигеля засверкала бронзовая ручка-подкова.
Малика поелозила пальцем по кожаной обивке сиденья:
– Наверное, маркиз Бархат передумал ехать.
– Маркиз у правителя, – откликнулся Зульц и после недолгого молчания добавил: – Мне не сказали, как я должен к вам обращаться.
В его тоне, как и в позе, сквозила настороженность.
– Меня зовут Малика.
– Я помню. Но вы уже не та Малика, с которой я ездил к морю.
– Ничего не изменилось, Зульц, – неуверенно возразила она и тихо вздохнула. – Даже не знаю, сможем ли мы с тобой ещё раз прокатиться к морю.
Водитель посмотрел на неё в зеркало заднего вида и отвёл взгляд:
– Вы стали старшим советником, и будете делать всё, что хотите.
– Нет, Зульц. Я стала советником, и буду делать то, что хочет правитель.
– Разве не этого вы добивались?
– Добивалась? – опешила Малика. – С чего ты взял?
Зульц поморщился от досады:
– Простите, я сказал глупость.
Малика вцепилась в подол платья. Так вот что думает о ней прислуга!
Наконец отворилась дверь флигеля, с лестницы сбежал маркиз. Зульц завёл двигатель и направил машину ему навстречу.
Вилар сел рядом с Маликой:
– Как спалось?
– Не спалось.
Вилар выдавил улыбку и, откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза.
Малика смотрела на пустошь, ещё не успевшую накалиться под солнцем, и ничего не видела. В голове метались мысли: болезненные, колкие. Всё, чем она гордилась – целомудрие, честность, ум, – втоптали в грязь. Если кто-то из служанок узнает об этой поездке, ей уже не отмыться.
Ближе к полудню автомобиль полетел по гладкой дороге, вдоль которой тянулись раздольные селения и похожие на игрушечные города усадьбы.