Он поставил её на пол, стягивая
штаны, а Анна всё ждала объяснения, но их не последовало. Поэтому
она не выдержала и спросила сама:
— С-съесть ме-меня?
Он отшвырнул штаны в угол комнаты,
поднялся и его глаза снова встретились с её. Анну ещё сильнее
заьрясло, и это был не страх, а какое-то волнение — уж слишком
обжигающим казался его взгляд… И снова она начала испытывать то
странное чувство в животе…
Эйдан усмехнулся, сверкая клыками и
начал расстёгивать свою рубашку. Пуговицу за пуговицей, а она как
завороженная следила за его идеальными пальцами с черными когтями —
дежавю!!!
— Ты не еда… — вдруг ответил он, а
потом начал стягивать с себя рубашку и глаза Анны приклеились к его
скульптурному торсу. — Но я бы тебя…
Он замолчал, прикрывая глаза,
отбросил рубашку в угол и потянулся к штанам. А Анна всё продолжала
бесстыже смотреть, не в силах отвернуться.
Являясь человеком искусства, она
поклонялась красоте, идеалу и безупречности в любом его проявлении.
А Эйдан был безупречным во всём, даже в адирийском виде. В его
присутствии падали все её принципы и защитные механизмы. Она
плевала на всё, и даже на собственную гордость, потому, что он
нравился ей, и она как влюбленная дурочка теряла голову. Обычно,
Анна смущалась в его присутствии, но не сейчас. Сейчас она его
хотела! Огонь в животе разгорался с такой силой, что она больше не
боялась этого ощущения, потому, что понимала природу этого чувства
— возбуждение…
Эйдан нагнулся, расстегнул один
сапог, потом другой, и вскоре оба валялись в углу. Он резко
выпрямился, схватил её за подбородок и поднял голову, заставляя
смотреть ему в глаза. Анна обиженно запротестовала, удивляясь
реакции собственного тела и Эйдан щёлкнул её по носу, легонько,
чтобы завладеть вниманием.
— Я хочу видеть твои глаза, —
проговорил он с такой интонацией, что у неё по всему телу бежала
дрожь. — Смотри мне в глаза, а то я не выдержу и укушу тебя…
Окончательно добил он, потом
обхватил её лицо и медленно склонился к губам, касаясь мягким
поцелуем. И это было настолько нежно и волнительно, что закружилась
голова. И чем дольше он целовал, тем сильнее Анна загоралась. Нет,
это был пожар! Казалось теперь полыхает не только живот, но и щеки,
и все тело, и даже мозг. Она потянулась к нему руками, но он тут же
отстранился, продолжая удерживать её лицо в своих ладонях, громко
прицокнув языком.