— А раз хочешь жить — не выпендривайся, сопли свои подотри и
делай, что говорят, — старуха нахмурилась. Видать, и ей надоело
упорство Захарыча.
Вновь старуха повернула скрытый под деревом рычаг, и мы
спустились по лиственным ступеням на десять метров под землю. Затем
немного прошли по загадочному миру.
Теперь я различал звуки животного мира. Но они были странные.
Какой-то писк, посвистывания в кронах деревьев, кто-то неведомый
шуршал в высокой траве, напоминающей осоку. А тропка раздваивалась,
и две тропинки, петляя, терялись в лесу.
— Стоять, — бабка выставила ладонь. — Для начала ему надо
вдохнуть пыльцу вон того фрукта.
Я хохотнул от неожиданности. Старуха показала на банан, висевший
на обычном лиственном дереве. Я ещё раз протёр глаза, затем
посмотрел. Да, прям копия банана. Вот только он рос в единственном
экземпляре, не в связке.
«ОТКРОЙ МЕНЯ!» — громыхнуло в голове.
В тот же момент дёрнулся Акулыч, отшатнулся в сторону Захарыч.
Они тоже услышали этот странный голос.
— Не удивляйтесь, он умеет привлекать к себе внимание, —
улыбнулась старуха.
— Так это же тропический фрукт, — хмыкнул я. — Растёт не на
пальме.
— Всё в этом лесу не то, чем кажется, — заблестела взглядом
старуха, а затем легонько пихнула Захарыча тростью, придав
ускорение. — Ну, смелей, страдалец. Дотронься до этого фрукта и
вдохни его пыльцу.
— М-м-м-м-м, — закачал головой Захарыч.
— Чудак-человек, — всплеснула руками старуха. — Я его спасти
хочу, а он отказывается. Ну и ладно, мне, что ли, это всё надо?
Значит, помрёшь скоро. А ну, пошли на выход.
Старуха действительно направилась к ступеням, маячившим позади
нас. Но затем остановилась, замечая, что Захарыч подошёл к
дереву.
Я присмотрелся к банану, затем заметил такие же, чуть дальше.
Отсюда и свет в этом лесу. Искрились все фрукты и ягоды, но этот
странный фрукт — светился больше остальных плодов. Свет будто бился
изнутри, и я понял, что это из-за магической пыльцы, которую надо
было вдохнуть слуге.
Захарыч решился, сделал неуверенный шаг к дереву, дотронулся до
фрукта. И тот раскрылся, словно цветок. Изнутри вылетела искрящаяся
пыльца, которая зависла в воздухе небольшим облаком.
Слуга вдохнул это облако, затем чихнул. А потом губы его
разлепились, и он широко вздохнул.
— Ой, спасибо, бабушка, — ответил Захарыч.