Северянин почувствовал себя неловко. Конечно, Карела тоже просила и умоляла его, стоя на коленях, но… там было все совсем по-другому.
– Встань, плащ замараешь, – буркнул он, отводя взгляд. – Ладно, женщина! Будь по-твоему. Значит, тридцать три дня, считая от новолуния? И такая вот пригоршня золота каждый день?
– Ты согласен? – замирающим голосом произнесла Айана, и прежде, чем варвар успел остановить ее, она обняла его ноги.
– Согласен, согласен, и хватит тут ползать! – рассердился Конан. – Пусть никто не сможет сказать, что я испугался последовать за женщиной, которая просила о помощи! Но скажи же мне, долго ли нам добираться до этой твоей рощи? Надо ж запастись провизией, лошадьми…
– Лошади у меня наготове, припасы тоже, – поспешно сказала девушка. – А ехать нам с тобой недолго – эту ночь да следующий день.
– Что, надо выезжать прямо сейчас? – неприятно удивился Конан. – Во имя Митры, разве нельзя подождать, пока кончится дождь?
Айана отрицательно покачала головой.
– Это будет стоить тебе еще одну такую же пригоршню монет, – злорадно сообщил ей Конан и принялся собираться.
3. Глава 2
Глава 2
По правде говоря, сборы Конана оказались очень недолгими. Он переоделся, лишний раз провел точильным камнем по лезвию меча, не без удовольствия пересыпал в свой кошель полученную плату, потуже подпоясался и заявил, что готов.
Под изумленными взорами всей таверны Конан и Айана молча прошествовали к дверям.
– Эй, счастливого тебе пути, киммериец! – крикнул им вдогонку Вардуб.
На улице по-прежнему хлестал дождь. Айана подвела варвара к стоявшим под навесом оседланным коням.
– Хороши, – заметил киммериец. – Отличная порода! Я таких не видывал и у туранских купцов.
– Они из моих краев, – чуть помедлив, ответила девушка. – Но мы никому и никогда не продаем их…
– Глупо, по-моему, – напрямик заявил Конан. – За таких красавцев и сам правитель Турана не пожалеет золота!
Айана ничего не ответила. Тронув поводья, она пустила коня шагом, варвар последовал за ней – говорить в этом ливне все равно было невозможно.
Они оставили позади узкие, кривые, заполненные грязью улицы Пустыньки; миновали кварталы ремесленников и мелких торговцев; проехали центральную, более или менее чистую, часть города и оказались наконец подле наглухо закрытых по ночному времени внешних ворот. Как и положено, толстенный брус засова был вдвинут до упора, в окне караульни рядом мерцал едва заметный огонек.