Он чувствовал себя ответственным за то, что Лука, Фрадаганд, Конрад и остальные, умершие по дороге, оказались тут или погибли: если бы не то, о чем не хотелось вспоминать, если бы не алое марево, застившее глаза, может, вождь бы не озлился так и не взял бы пленных. Их бросили бы там, и многие остались бы живы, а не упокоились в холодных водах моря и чужой земле. Или... вырезали бы их, как овец, но – вдруг бы пощадили? Мейнард никому не говорил об этом и даже почти не думал, просто знал, носил в глубине души, словно железную бусину на дне плошки. Он старался сделать так, чтоб им всем, оказавшимся тут, легче жилось, а потому за любую работу брался – лучше он ее сделает, чем кто-то еще; он вызывался и шел первым, когда дело того требовало, и даже рабы, жившие тут давно, начали поглядывать на него с уважением. Мейнард не выслуживался, не старался показать себя, не был слишком почтительным с северянами, не доносил, не просил ничего, он лишь работал, упорно, целыми днями, пока не валился без сил на узкую лавку и не засыпал – мгновенно и без сновидений. Эти провалы в небытие были для него самой лучшей наградой, о которой никто не ведал.
Вот и сейчас, когда Сайф кликнул помочь ставить столб, Мейнард не отказался. Они возились довольно долго. Работа была тяжелая, и когда последний столб установили, руки немного дрожали. Мейнард сжал кулаки, чтобы это прекратить. Он еще молод, хотя юным девушкам, наверное, кажется стариком. Он почему-то подумал о дочке вождя, ухаживавшей за ним во время болезни, и тут же прогнал эту мысль.
Работники пообедали свежим хлебом, что принесли ребятишки, и копченой рыбой; Мейнард мельком подумал, что Луке грех жаловаться – северяне достаточно хорошо обращались с пленниками, не желая, чтобы ценная добыча просто отдала Богу душу. Это было непрактично, а люди севера, проживавшие в суровых землях, отличались умным подходом к тому, что имели. Свое имущество они берегли. Потому с наступлением настоящих холодов, сказал Сайф, выдадут одежду потеплее, да и в сытной пище отказа не имелось, и дом был теплым... Строители не хмурились, перебрасывались шутками, а один из рабов, дан, даже затянул песню:
- Мой отдам за мясо
Меч и, княже, даже
Лепый щит за ломтик
Хлеба. Взять их где бы?
Храбры люди в холе
Ходят пустопузы,