Правда, нынче для торговли настали плохие времена – ховрары мало что покупали и продавали после последней войны, а Гондор обеднел.
Тарн являл собой сейчас лишь несколько кораблей, пришвартованных возле кое-как подлатанных пристаней; там стояли «драконы» танов Хедвига, Ория и Фрама, как, взглянув на стяги, определил Фарнак.
– Говорить стоит только с Орией. Остальные мелочь, да вдобавок из худших. А у Ории – тысяча мечей. Сильнее его только Скиллудр, но тот сейчас далеко, в Умбаре. Может, вы его ещё увидите…
– Если и увидим, звать не станем, – жёстко ответил Торин.
Скиллудр после падения Серых Гаваней попытался вторгнуться в Арнор по Брендивину, нарвался на отпор вчерашних союзников-истерлингов и счёл за лучшее повернуть обратно. Истерлинги не любили спускать обиды и попытались перекрыть ему дорогу ниже Сарн Форда, однако Скиллудр в жестокой схватке прорвал их заслон, опрокинул высланный полк только что коронованного тогда Отона и ушёл к устью.
После этого Ястреб, как называли Скиллудра, пронёсся по всему побережью точно разрушительный ураган. Не вступая ни с кем в союзы, он в одиночку опустошил берега Минхириата и Энедвейта, грабил Белфалас и даже подступал к Дол Амроту, но взять неприступную крепость конечно же не смог.
Его дружина сильно выросла, он выводил в море целый флот – три десятка «драконов» – и командовал настоящей армией в шесть тысяч мечей, оставив далеко позади всех остальных танов, довольствовавшихся пятью-шестью сотнями воинов и двумя-тремя кораблями.
Десять лет Скиллудр разорял прибрежные земли, воюя и с Гондором, и с Харадом, и с Терлингом, и с Отоном. Из-за его разрушительных набегов харадские правители не раз грозились стереть Умбар с лица земли, но их рати, конечно, ничего не смогли бы сделать с этой твердыней, тем более что морские просторы безраздельно принадлежали эльдрингам, а Скиллудр, как любой осильневший, имел немало зависимых от него вассалов.
Тан Ория принял высоких послов на палубе своего лучшего корабля. Фарнак уже успел шепнуть старому приятелю, что к чему, и до посольских грамот дело дошло только в крошечной каюте кормчего.
Ория, высоченный, худой, совершенно лысый, со следами страшных ожогов на черепе (как-то в молодости попался харадским охотникам за пиратами), выслушал речь Фолко, не моргнув глазом.