– Мистер Саташи, – обратилась к нему всё с той же холодной
улыбкой, хотя сердце продолжало с неистовой силой колотиться в
груди. – Герцог Уилбург написал мне, что я могу рассчитывать на
ваше содействие.
Судя по тому, как лукавства во взгляде поуменьшилось, и ему на
смену пришла растерянность, Ониэр никак не ожидал, что я вот так
сходу решу воспользоваться данной мне привилегией. А чего тянуть?
Сейчас во мне жажды деятельности на троих хватит.
– Д-д-да, – проблеял мужчина, заикаясь, но тут же взял себя в
руки и добавил: – В пределах разумного, конечно!
И дались им всем эти пределы? А если их у меня нет? Да и для
каждого границы разумного несколько отличаются. Что для них
является непогрешимой величиной этих пределов?
– Что вы, – отмахнулась с деланным равнодушием. – По этому
поводу можете не переживать, я попрошу у вас сущую мелочь.
Кажется, мне не поверили. Мистер Саташи прищурился, склонил
голову к плечу и спросил:
– И что же это за мелочь? – на слове «мелочь», он сделал
особенное ударение. Опытен, что сказать. Прекрасно знает, что в
понимании женщины мелочь, то для мужчины может стоить целого
состояния, а при худшем раскладе и вовсе – жизни.
Спрятав ухмылку, произнесла:
– Знаете, мне нужно несколько простых нарядов, это же не слишком
обременительно для вас? – постаралась улыбнуться настолько
обворожительно, насколько это вообще было возможно.
Ониэр молчал, а потом, будто бы спохватившись, медленно
протянул:
– И всё-ё-ё?
Я сделала вил, что задумалась – нахмурилась, постучала
указательным пальцем по подбородку и радостно кивнула:
– Всё, – а когда мужчина с облегчением выдохнул, вскрикнула: –
Ой, нет, есть ещё кое-что!
Управляющий вздрогнул, улыбка так и вовсе стала у него
совершенно неестественной. Если бы мы не стояли рядом, он бы ещё и
глаза к потолку возвёл, уверена. Сейчас же только уточнил уже без
былого благодушия:
– Что?
– Могли бы вы распорядиться, чтобы из столицы сюда привезли
матушку и сестру Лили? Бедняжка так скучает, а мне бы хотелось
сделать ей приятное, – от того, что я старательно растягивала губы
в улыбке, лицо буквально сводило судорогой, но роль дурочки куда
как приятнее для мужчин, чем роль прожжённой стервы. Да и на
уступки они идут куда охотнее, когда перед ними барышня глазами
хлопает, а не рычит и ногами топает. Хотя и этот приём исключать
нельзя, а ещё слёзы, но это уже совсем тяжёлая артиллерия.