О, я хотела, очень хотела, но…
– Нет, что вы, – каждое слово так и сочилось ядом, и я даже не
пыталась этого скрыть. – Разве я могу вас в чём-то обвинять? Просто
интересуюсь, что с девушкой и почему она заболела. Кому как не вам
знать об этом.
Между нами повисло молчание. Управляющий буравил меня злым
взглядом, я отвечала ему таким же. Не знаю, чем бы всё это
закончилось, если бы не вмешалась Флора. Я не слышала, как она
вошла.
– Господа Аннэт, простите, – её голос звучал ровно, без
каких-либо эмоций. – Могу я вам всё объяснить?
Посмотрев на женщину, я замерла, а потом медленно кивнула:
– Попробуйте, – не знаю, что меня так разозлило, но мне вдруг
вспомнились молодые кадры, которых директриса нашей школы
притесняла, а те, бедняжки, и слова сказать не могли. А тут ещё
Айла, вздрагивающая от каждого слова. Навалилось одно на
другое.
Саймон стоял в коридоре, и, прежде чем отвернуться, я увидела
смешливые искры в его глазах. Что его опять развеселило? Или его
забавляет моя жажда поставить каждого в этом доме на своё место?
Пф, пусть потешается, а я это всё так просто не оставлю.
– Берта, действительно, заболела. У неё небольшой жар и кашель,
вы можете сами на неё взглянуть. Если вы переживаете, что она
отлынивает от работы, то я могу сейчас же послать за ней.
Прикрыла глаза, пытаясь справиться с досадой. Это надо же было
так вывернуть мои слова. Теперь пришлось оправдываться уже мне:
– Вовсе нет, я не это имела в виду, – Флора смотрела на меня всё
так же бесстрастно, но в ней неуловимо что-то изменилось. Будто бы
она получала удовольствие от того, что вынудила меня пояснять
собственные слова. – Пусть отдыхает, я просто переживала, что
ей…
Тут я запнулась, окончательно стушевавшись. Но Флора вновь не
растерялась:
– Что ей причинили какой-то вред? – спросила и тут же ответила.
– Нет, что вы, по договору запрещены физические наказания.
Упоминание про договор было произнесено с какой-то насмешкой,
будто бы эта гадина уже успела подстраховаться после прошлой моей
угрозы.
Медленно кивнув, вновь посмотрела на Ониэра. Мужчина, будто бы,
вовсе был не рад этому разговору. На его лице красовались красные
пятна, только теперь вызванные не притворным смущением, а настоящей
злостью. Не хотелось этого признавать, но…
– Извините, я немного погорячилась.