Штатам карты в руки: делай что хочешь, лишь бы экология не пострадала, а у нас сразу возникла куча комиссий по правам человека, толпы профессоров во всех отраслях и обществ по защите попугайчиков из параллельного мира. Но это же оказалось нашим козырем. Экономически у конкурентов фора, а у нас – настоящий обитаемый мир со средневековьем. И матриархатом. Запад аж на кипяток изошёл! Хайп не утихает ни на секунду.
– Мы жрать-то будем? – спросил я у Катарины, когда миновали рынок.
– Вечно вам, мужчинам, лишь бы хныкать! Потерпеть не можешь? – огрызнулась она.
– Ну я же должен знать.
– Скоро.
– Когда скоро?
– Ульцеро, – зло пробурчала в ответ наёмница.
На местном непереводимом это было что-то вроде стервы. Только этим словом местных мужичков звали, которые излишне много говорят. А ещё по земной привычке вставляю местоимения «Я». А вот назло буду вставлять. Буду гадёнышем крашеным! Хотя нет, я русый от рождения.
Я поглядел на клинок Катарины. Уж не им ли с ней рассчитались? И ножны, и рукоять слишком хороши для этого мира. Про сам фальшион и говорить нечего – легированная сталь заводского проката с соблюдением всех технологий даже после ручной ковки на порядок превосходит местные изделия. После электрохимического травления узоров она превращалась в произведение искусства. Для местных это фактически аналог эльфийского клинка, а я сам – типа эльфа. Длинных ушей не хватает, но зато в наличии голубые глаза, какие здесь бывают только у фольклорного северного народа. Вот они и были фирменным знаком прогрессоров. Из-за этого на меня часто поглядывали с любопытством. Эксперты посчитали, что лучше быть эльфом, чем притворяться своим. Всё равно не получится. Хотя я точно знал о тайных агентах, в которые были набраны высокие спортсменки. Их долго-долго натаскивали на лингвистику и обычаи, а потом засылали как купцов.
– Долбаная провинция! – снова буркнул я, когда улочки между двухэтажными кирпичными домиками стали совсем узенькими, а грязь вперемешку с человеческими фекалиями никогда не высыхала.
В такой тесноте, если три человека идут одной шеренгой, крайние локтями стен касаются. Но к тесноте и грязи я привычен. По срочке был мехводом танка. Из грязного комбинезона почти не вылезал. Ботинки жалко. И портянки. Их же стирать надо, а стиральных машинок здесь нет и в ближайшие сто лет точно не будет. Разве что у лордесс и богатых купчих, но моя спутница – ни то, ни другое. Поэтому можно не надеяться.