Прошло много времени, в течение которого Рэб ждал лязг гусениц танка или хотя бы шум мощного мотора БМП, но так и не дождался. На Улей, оглашаемый рыком мутантов, надеющихся еще поживиться на кластере, опускались сумерки. Где-то на границе слышимости несколько раз выстрелили из ДШК – верного и надежного средства поражения даже развитых мутантов. Твари, видимо, уже покидали по непонятной причине обезлюдевший кластер. Рэба распирала гордость за то, что он не поленился организовать провокацию с минированием. Тысячи людей запомнят этот понедельник как день жуткого розыгрыша, и только сотни – как день, когда они провалились в ад.
Живот скручивало спазмами. Рэб налил в кружку еще не нагревшейся водки, выпил залпом и лег на кровать, свернувшись клубком. В таком положении спазмы переносились легче. Уснуть он не мог, потому что сквозь подушку слышал, как по земле расходятся гулкие шаги тяжелых существ. Иногда они подходили к дому, клокотали глотками и рычали, вынюхивая присутствие человека. Лучше всего они чувствовали страх, когда тело человека интенсивно источало пот и панику. Рэб не боялся – ему было не до того.
По скорости наступления признаков живцового голодания Рэб догадался, что кластер с периодом перезагрузки всего в несколько дней. Если до следующего вечера не употребить хотя бы глоток живца, можно будет и не мечтать об охоте на новоиспеченных мутантов. А их в городе благодаря его стараниям будет негусто. Оставалось надеяться на недоразвитых неудачников извне, пришедших подобрать крохи с барского стола.
Всего один споран мог вернуть его к полноценной жизни и даже дать толчок к адаптации организма к новым условиям. Сила при регулярном употреблении живца набиралась скорее, чем у атлета на Земле. Рэб хорошо помнил, как он быстро сбросил вес и научился залезать на деревья во время первого попадания в Улей.
Вслушиваясь в ночь, Рэб передумал о многом. Он искал где-то в глубине души сожаление по поводу своего поступка и не нашел. Дрогни он перед загрузкой кластера, рвал бы сейчас на себе волосы. Тот мир – чужой для него, временный, непонятный. Опускались сумерки. Рэб, хоть и вертелся на кровати ужом от болей, все равно был счастлив. Это положительное чувство частично гасило боль.
Думал он о мальчишке Евсее, искренне желая ему прислушаться к его предупреждению. Завтра Рэб собирался посетить их дом, разжиться каким-нибудь оружием, надеясь найти в нем нарезное. Он помнил, что дети в Улье не заражались до какого-то возраста или веса, и был уверен, что щуплый пацаненок избежит проклятия Улья.