Судя по напряжённому лицу Севы, он продумывает свою ложь. Очередную, сложную и липкую ложь, которая уже паутиной обвила все наши отношения. А сейчас он дополнит и…
– Я изменил Виолетте, – произносит неожиданно Сева, да так уверенно, что даже я замираю. Мужчина напряжённо смотрит мне в глаза, а после на свою мать, которая ахает и хватается за сердце.
– Как это? – отзывается моя мама. – Севушка… Почему? Почему ты так поступил?
– Ма, – мой бывший муж встаёт из-за стола и отходит к окну. – Я просил не трогать Виолу, – говорит негромко он, рассматривая в окне город. Он не закуривает. Напряжён и зол, но словно… На самого себя зол. Я с трудом сглатываю ком в горле.
– Прости, – отвечает за всех его отец. – Я… Мы хотели разобраться, почему у вас произошёл конфликт, – Александр говорит неуверенно и сбивается даже.
– Зачем? Мы взрослые люди, а не пятилетние дети.
– По поведению так не скажешь, – мой отец сглатывает. Подходит ко мне и целует меня в макушку. – Поговорите. Мы сегодня заберём малых. Успокойтесь, поговорите и вместе придите к одному выводу без истерик и скандалов. Без эмоций.
– Мы всё обговорили, – чувствую, как на этих моих словах пальцы отца на моих плечах сжимаются сильнее. Ну, в любом случае, они могут уйти, и я просто выгоню Всеволода.
Говорить нам не о чём.
Пока я убираю после ужина, попрощавшись с малыми, Сева провожает всех из квартиры. Родители не многословны, словно ещё пару дней точно будут переваривать всё, что только сегодня узнали. Мне казалось, что будет легче, когда они узнают о его изменах. Но легче не стало.
Из-за того, что мы остаёмся в квартире наедине, меня начинает потряхивать. Не то от злости, не то от паники. Потому я бросаю мыть посуду и сажусь на подоконник, приоткрываю окно и дышу свежим воздухом. Внизу вижу, как родители рассаживаются по машинам, усадив в кресла детей. Вероятно, они поедут к моим, потому что там малышам легче засыпать – привычнее и комфортнее.
– Вилу… – слышу хриплое.
– Уходи.
Я поворачиваюсь, неожиданно замечая, что он довольно близко стоит. Около стола, всего в паре метров от меня.
– Мы можем… Не разводиться. Можем жить отдельно… Или в одном, нашем, доме, но в разных спальнях… Или…
– Жить и уничтожать собственные жизни ради детей? – я хмурюсь. – Ты, Сев, даже представить не в состоянии, что я к тебе чувствую. Я не знаю, как это можно… Простить.