– Я просто хотела хоть раз сделать что-то не по указке отца или брата. Понимаешь? Мне всего восемнадцать, и Рома смотрел на меня как на желанную девушку, а не как на прибыльный контракт, сулящий выгодные дивиденды.
– Необязательно для этого было с ним спать, Сонь! А если этот Рома наградил тебя какой-то неизлечимой болезнью, м-м? Об этом ты подумала, когда бросилась во все тяжкие с этим малознакомым парнем?
Но я только нахмурилась в ответ на её слова и досадливо поджала губы, признавая, что Маня, конечно, же права, но...
Чёрт, да какая ещё неизлечимая болезнь?
И снова перевела взгляд на упорно молчащий телефон. Уже половина второго дня, а от Ромы ни слуху, ни духу...
– Не встречайся с ним больше. А лучше вообще уезжай в Москву, Сонь. Иначе вляпаешься по самые помидоры!
– А ты бы уехала на моём месте? – прищурилась я.
– Я не на твоём месте, Сонь. У меня не связаны руки. Вдобавок, меня не таскают каждые полгода по гинекологам, чтобы проверить чиста ли я и непорочна в отличие от тебя. Что ты будешь делать, когда это случится вновь? Что ты скажешь, когда выяснится, что ты больше не девственница?
И липкий страх прокатился по позвоночнику, а затем наотмашь ударил по истерзанным нервам.
– Я не знаю, – честно ответила я и тем самым подвела черту под этим бесперспективным разговором.
Я не знала, что буду говорить и делать. Я только понимала, что сейчас мне нужен только Рома. Я хочу получить свой глоток свободы и счастья, чтобы потом потонуть в пучине обрыдлой до безобразия действительности.
Вот и всё!
Но время шло, а Рома так и не написал мне. И не позвонил. Новый день – и снова ничего. Выходные подкрались незаметно, но телефон продолжал молчать, а на глаза всё чаще стали наворачиваться слезы отчаяния и обиды, пока в субботу у меня не случился самый настоящий приступ паники только от одной мысли: «А что, если он пропал навсегда?»
Руки тут же затряслись, а в груди разорвалась осколочная граната, разворотив все внутренности к чертям собачьим. И не продохнуть. Лёгкие превратились в кровавую кашу.
Но как узнать наверняка?
Хватаю телефон и непослушными пальцами нахожу его номер, а потом изо всех сил прикусываю щеку изнутри, призывая себя не делать глупости. Не падать ниже плинтуса. Не пробивать дно.
О, пожалуйста!
Но растерзанному сердцу плевать на доводы разума, и оно приказывает нажать на кнопку вызова, а потом замереть каменным изваянием в ожидании его ответа. Я делаю эту страшную вещь, потому что больше не могу терпеть и вариться в этой адской неизвестности. Мне категорически невыносимо без него. Мне плохо. Мне кажется, что я умираю.