— Мне тоже, — произнёс на выдохе и снова замолчал.
Раскрыв рот, я ждала продолжения, подвоха, колкости, но Митя не спешил оправдывать мои ожидания. Он просто стоял напротив и молчал.
— Добрынин, ты какого Винни-Пуха ворвался ко мне? От скуки? Туалетного амбре в жизни не хватало? — молчание Мити выводило меня из себя.
— Я поговорить пришёл, Варь, — спокойно ответил Добрыня спустя время и между делом навалился спиной на запертую дверь. — Давай на пàру свалим отсюда, а?
— Эм-м, — моргнув несколько раз, я склонила голову набок. — В чём подвох, Митюша?
— Да ну тебя, Скворцова! — фыркнул небрежно парень. — У Лешего днюха в самом разгаре, а я тут с тобой и мамашей твоей время трачу.
— Так и вали, — я продолжала с недоверием коситься на Митю. — Все только вздохнут с облегчением!
Нет! Мне и само́й хотелось сбежать! Возвращаться за стол в таком виде было нельзя, да и чувство вины перед матерью голодной крысой грызло душу. Прилюдно просить прощения, оправдываться, а потом ещё часа два держать себя в руках и созерцать маминого хахаля было весьма сомнительным удовольствием! Как и довериться Мите — великой глупостью!
— Ага, — Добрынин треснулся затылком об дверь и обречённо вздохнул. — Так батя меня и отпустил. Он мне этим ужином все мозги промыл: веди себя хорошо, не смей грубить, не забывай про манеры — бла, бла, бла! Достал!
Митя закатил глаза к потолку и покачал головой. Отчасти я его понимала, но всё никак не могла взять в толк — при чём здесь была я. А потому медлила с ответом.
— Не тупи, Скворцова! — шикнул придурок спустя минуту. — Решайся уже! Или собралась в своём вишнёвом прикиде к ужину вернуться?
Я помотала головой.
— Вот и хорошо! Тогда сейчас шуруешь к своей мамочке и просишься домой!
— Но…
— Она, конечно, поворчит, — перебил меня Митя. — Но глядя на тебя, ущербную и чумазую, согласится. Надеюсь, ты понимаешь, Скворцова, что тебя ждёт по пути домой?
Я нахмурилась, едва поспевая за ходом мыслей Добрынина, но тут же кивнула.
— Она задушит меня нотациями…
— А батя — меня, — он прыснул со смеху, но сразу продолжил:
— Поэтому оставим нашим стариков здесь. Пусть «Наполеоном» душу полечат — глядишь, и успокоятся! По рукам?
— Но как?
— Я предложу свою помощь! Скажу, что провожу тебя. Ты согласишься! Поняла?
— Допустим.
— Только давай без самодеятельности, Варя! — выплюнул недовольно Добрынин. — Из ресторана выйдем вместе — пусть голубки помечтают о нашем с тобой мире! — и сразу разбежимся.