— Добрынин, ты, кажется, забыл, где находишься и с кем разговариваешь! — нахмурилась Марья Филипповна, но выглядело это неубедительно. Эх, не умела наша фельдшер строить зарвавшихся подонков!
— Все претензии в письменном виде на стол отцу, пожалуйста! — натужно улыбнулся Митя и снова перевёл свой дотошный взгляд на меня. — Ты глухая, Варь? Или ждешь, чтоб я, как Леший, тебя на ручки взял? Так я не гордый, щас устрою!
В подтверждение своих слов Добрынин в два счёта преодолел расстояние между нами и, выжидающе выгнув бровь, ухмыльнулся.
— Считаю до трех! Уже два!
— Митя, немедленно выйди из кабинета! — заступилась за меня Марья Филипповна, но ее скила явно не хватало, чтобы противостоять Добрынину. А потому я решила ей подыграть: и Митю с носом оставить, и от компании его ненавистной избавиться.
— Ой! — тыльной стороной ладони я коснулась лба и закатила глаза. — Что-то мне нехорошо! Голова кружится! Перед глазами темно!
Притворяясь не́мощной, я натянула на лицо маску вселенской тоски и шатаясь отступила к стене.
— Ой-ой, сейчас упаду!
Подглядывая за происходящим сквозь приоткрытые веки, я начала медленно сползать по стене на пол.
— Господи, Варя! — вскочила со своего места Марья Филипповна, да только Митя ее опередил.
— Я держу ее! Держу! Нашатырь несите! — прокричал с наигранным беспокойством Добрынин и тут же припечатал меня к стене локтем.
— Плохо тебе, Скворцова? — прошипел он мне на ухо.
— Ага! Сейчас вырвет прямо на тебя! — не подумав огрызнулась в ответ, чем и выдала себя с потрохами.
— Актриса из тебя хреновая! — усмехнулся Митя.
— Как и из тебя, Добрынюшка, богатырь!
— Ну, Скворцова, молись! — окрысился парень и в тот же миг, рывком оторвав меня от земли, как мешок с картошкой закинул себе на плечо.
— А-а! — закричала я истошно, болтая ногами. — Отпусти меня немедленно!
Но Митя был абсолютно глух к моим законным требованиям.
— Марья Филипповна, нашатырь отменяется! — пробасил он, бодрым шагом направляясь к выходу. — Не благодарите!
— Добрынин, верни меня на землю! — не жалея сил, я била парня кулаками по спине и не оставляла попыток освободиться, да только силы были неравны. Митя глухо посмеивался и даже не думал останавливаться.
— Марья Филипповна, ну скажите ему! — протянула я, отчаянно цепляясь за косяк медкабинета, как за спасительную соломинку.