– Переселение? – зацепилась Марина, пытающаяся понять, почему их миры так похожи.
Старушка нахмурилась, явно сожалея о вырвавшемся невзначай слове, поспешив увести в сторону.
– У нас нет единого бога, церквей – мы поклоняемся предкам. Нет алчной конкуренции, желания поработить всех инакомыслящих. Есть чёткие правила разделения, поэтому магия, сохранилась.
– А ещё запреты, за нарушение которых смерть!
Ивановой казалось нелепым сравнение с плюсом в сторону параллельного мира. Она усмехнулась, пошевелила перед лицом пальцами (излишняя жестикуляция Ильты начинала раздражать) и добавила:
– Я не тупая и не глухая. Это к вашему сурдопереводу относится.
– Запреты в каждой стране свои, – продолжала колдунья, не обращая внимания на сарказм собеседницы. – Впитанные с молоком матери правила спасают от многих глупостей. Не нарушай и живи спокойно. Если ты маг, то бытность измеряется тысячелетием.
– За такого молоденького паренька должна выйти замуж моя дочь? – вновь съязвила домохозяйка.
– Нет, люди не могут существовать столь долго, – ответила ведьма, удивляя каждой новой фразой. – Больше ста шестидесяти лет смертным прожить не дано.
Марина присвистнула, подумав: «Чтоб нам так плохо жить! Надеюсь будущему мужу Нютки не больше пятидесяти. Как-то стрёмно быть намного моложе зятя, тем более с моими болячками».
– Так он же принц? – уточнила она, надеясь выведать возраст человека, которому должна стать тёщей.
– Принц, но не маг, – продолжала терпеливо объяснять Ильта.
– Вы маг, а служите простому смертному? – удивилась домохозяйка.
Она с никакими способностями и то не согласилась бы прислуживать, разве что президенту, и то за очень хорошие деньги.
– Не простому. Я нахожусь на службе у короля! – с гордостью в голосе ответила фрейлина, повернулась и указала рукой на портрет за спиной. – Убить колдуна может только он. Тайна умерщвления передается вместе с короной.
«Нашла чем гордиться, – подумала Иванова.– Косо взглянула или ещё что-то не так сделала – и полетела с плеч головушка». Вслух же сказала:
– А, тогда другое дело! Хотя ничего не понимаю… – покачала она головой, всё ещё переваривая причину вынужденного, как казалось, услужения магов венценосным особам.
Марина разглядывала нарисованное на холсте лицо в позолоченной рамке, прежде принятое за тёмный лик будущего зятя. «Симпатичный мужик», – сразу похорошел он в её глазах. Только глаза странные, видно сидел у огня, для портрета.