Процесс был давно отработан, потому при корчмах располагались конюшни, в которых транспорт мог простоять нужное время, обеспеченный едой и заботой. Конь – он ведь не машина и в случае ранения или болезни не может быть отремонтирован за пару часиков или взят на прицеп… если у вас, конечно, нет мага Жизни под рукой. Но кем надо быть, чтобы использовать виталиста как ветеринара? Хотя… Хм, если бы я успел перевестись к Горцу, то я вполне мог бы им стать, так сказать, на полставки.
Лечить – это без всякого преувеличения стало моей второй натурой. Я начинал работать с любым человеком рядом со мной едва ли не рефлекторно, стоило мне заметить рану или недомогание. Особенно это сильно стало проявляться в последний месяц службы: дневные охоты и ночные работы в лазаретах выматывали до крайности, процесс исцеления был поставлен на поток, и мне волей-неволей пришлось наработать типовые действия при переходе от одного страждущего к другому. Да что там, я едва не «сорвался», пока клирик и его свита торопливо проезжали мимо меня – мысь, оказывается, успела ещё двоим оставить убедительные царапины…
– Кого там ещё принесло? – наконец-то «проснулся» часовой, которого, как оказалось, корчмарь всё-таки выставил. Может быть, действительно именно проснулся – больно смачными подвываниями сопровождался невидимый зевок. Хм, или старательно сделал вид.
– Свои, открывай, – глянув на меня и получив кивок, отозвался сержант.
– Свои сейчас дома сидят, а не бродят среди ‹удовлетворённых любовью› тварей! – с наслаждением отозвался наблюдатель. Теперь я расслышал, что голос молодой, принадлежит подростку. Что интересно, высовывать голову над частоколом он не спешил.
– Скажи Урсе, Баюн тут, – не пошёл на поводу у желающего почесать языком молодого отвальный.
– Чё, правда Баюн? – раздался с монументального забора у ворот другой голос, уже принадлежащий взрослому мужчине. – А ну, мил человек, подъедь-ка поближе да лик свой кажи.
– Урса, ты совсем охренел, что ли? – Мой подчинённый не обиделся, а удивился. Стукнул пятками бока лошади, заставив подъехать к самому частоколу, расстегнул ремешок шлема, стянул металлический горшок с головы и посмотрел вверх. – Ну, теперь признал?
– Ух ты, никак и впрямь Баюн! – явно обрадовался корчмарь. – Вот чудо чудное, без бороды да ещё чугунок на уши натянул. Вот что с человеком-то армия творит…