- Какого…? – начала Айша, выбираясь из засады и широкими шагами устремляясь вперед. Мы с Мирин поспешили следом за ней, собирая подолами прошлогоднюю листву.
- Мы что, не того подстрелили? – спросила я при виде смутного силуэта в кустах. Думать о том, что подстрелили его слишком точно, мне не хотелось.
- Да нет, вроде, того, - отозвалась Мирин. - Только…
«Только» мы увидели через пару секунд, когда Айша дернула за куст, и к нашим ногам свалилось безжизненное тело. Все лицо у него было в крови, ухо отсутствовало, а по шее струился тонкий красный ручеек.
- Мля, - Айша вытянула из травы что-то бело-красное с налипшими на него хвоинками и прочим мусором. – Эйдан, какого черта?
- Извини, подруга, - красавчик покаянно пожал плечами. – Привык в голову бить, вот и занесло чуток. Но по касательной же!
- Он что… - я едва смогла пошевелить занемевшими губами. – Умер?
Мамочки. С бытием аферисткой я еще худо-бедно могла смириться. Но соучастница убийства – это явный перебор!
Все снова посмотрели на несчастного мужика. Упитанные руки раскинулись в безжизненном жесте, в короткую стрижку набились листья и ветки, а кожа из аристократически-бледной стала трупно-синеватой.
- Да не, живой, - постановила Айша, пощупав пульс у него на шее. – Но, думаю, нужно побыстрее оттащить его к Доку. А то где мы еще одного принца тебе возьмем? Эйдан, ты за ноги, а я за руки. И побыстрее! Люба, держи.
Она что-то бросила. Я подставила руки, и в них прилетел бело-красный комок. Ой, мамочки…
Пальцы у меня затряслись, и несчастное ухо полетело в траву.
- Люба, ты чего? – Мирин укоризненно подхватила ампутат, аккуратно сняла с него налипший мусор и сдула пылинки. – Надо же на место пришить. А то как у тебя муж будет без уха? Некрасиво. Да и перед другими державами неудобно. Ты же у нас без пяти поцелуев принцесса! Надо начинать думать о престиже страны.
Я даже не нашла, что сказать на это заявление. Да и если бы нашла, не смогла бы выговорить. Мне резко стало нехорошо. В голове загудело, перед глазами все качнулось, закружилось, и я потеряла сознание. Последним, что я запомнила, была подслеповатая морда здоровенного лося, высунувшаяся из соседнего куста и с любопытством обнюхавшая мой нос.
***
Очнулась я у себя наверху. Здесь было тихо, спокойно, прохладно и уже почти как дома. Тесная комнатушка была от силы в четыре квадратных метра, странной, выгнутой формы с кривыми стенами. В ней с трудом помещалась кровать, стул, тумбочка и столик у круглого и светлого окошка, открывающего поразительный вид на вершины деревьев.