Но я пошел к хирургу.
Хирург — сурового вида мужик с орденской планкой на пиджаке, под
халатом, заставил раздеться до пояса. Его мозолистые пальцы
профессионально прощупали рёбра, ключицы, проверили суставы.
– С позвоночником порядок, — пробурчал он, — а вот мышечный
корсет — слабоват. Если в аэроклуб собрался, тогда тренируйся
лучше, - выдал он, но, несмотря на строгий тон, справку
подписал.
Переходя из кабинета в кабинет, я отмечал детали, которые
казались мне необычными после будущего: деревянные ящики-картотеки
с бумажными карточками, чернильные печати, которые врачи смачно
прижимали к документам, стеклянные шприцы в металлических
лотках.
Конечно, это было ещё не всё. Я продолжил обход врачей.
Невропатолог — молодая женщина с усталыми глазами — обнаружила у
меня небольшой сколиоз.
– Тебе бы плаванием заняться, — посоветовала она, всё же ставя
заветную печать.
Особенно запомнился окулист — весёлый мужик с толстыми линзами в
очках. Когда я с трудом разбирал буквы на нижней строке таблицы, он
неожиданно надел мне на нос странную металлическую оправу с
меняющимися линзами.
– Так... А теперь? — спрашивал он, поворачивая колёсико. Когда
буквы вдруг стали чёткими, я не сдержал радостного возгласа.
Оказалось, у меня спазм аккомодации от переутомления. Не берег себя
Серега. Ну ничего, я за него… то есть, за себя возьмусь.
– Капай эти капли на ночь и делай гимнастику для глаз, —
напутствовал врач, выписывая справку.
ЛОР, сухонький старичок, то тыкал в мои уши холодными
металлическими инструментами, то шептал фразы с другого конца
кабинета.
– Носовая перегородка чуть искривлена, но дышишь нормально. Для
лётчиков сойдёт, — заключил он, ставя последнюю печать перед
психиатром.
— Ничего не искривлена, — возразил я. — Уж я-то знаю…
— Откуда?
Я отшутился. Я точно знал, что нос у моего предшественника в
порядке. Врачам-то что, лишь бы болячку найти.
Психиатрическое освидетельствование оказалось самым необычным.
Молодой врач с пронзительным взглядом задавал странные вопросы,
например: “А если скажут, что не возьмут? Что сделаешь?”, "Часто ли
тебе снятся кошмары?". Когда он спросил, зачем мне в небо, я
задумался — не мог же я признаться, что в прошлой жизни был
космонавтом? Хоть и очень хотелось.
— Мечтаю, как Гагарин, — ответил я с улыбкой и после получаса
допроса получил заветное "годен".