И тут произошло неожиданное. Описав неровный круг, насекомое
село аккурат на седую макушку того самого майора.
— Павел Алексеевич! — крикнул кто-то из курсантов. — У вас на
голове!
Остальные поддержали, послышались встревоженные голоса:
— Осторожно!
— Пчела!
Майор нахмурился, повёл усами, соображая. А пчела пошевелила
лапками, поползла, путаясь в жестких волосах. Майор почувствал
шевеление и что есть силы хлопнул себя по темени широкой,
мозолистой, как лопата, ладонью. Пчелу, правда, не убил, она
проскользнула промеж пальцев, но успела укусить. Он ойкнул, дёрнул
руку, как будто обжёгся.
Поначалу всё выглядело почти комично. Он всё дул на пальцы,
почесался, соображая. А потом его лицо изменилось. Сначала этот
Павел Алексеевич побледнел, губы сжались, плечи чуть дёрнулись, я
заметил, что дыхание сбилось. Он уронил на пол вилку, потянулся
было за компотом, будто хотел запить боль или что-то еще. Но вместо
этого перехватил запястье второй рукой и осел на край стула,
качнулся, чуть не потерял равновесие.
В помещении стало тихо, даже приборы перестали звенеть, и я,
сидевший в нескольких шагах, понял, что это не просто обычная
реакция на укус. Похоже, у него разворачивалась аллергия на
пчелиный яд. Стремительная и опасная, такая, которая за несколько
минут может перекрыть дыхание.
Пока остальные вокруг растерянно таращились, кто-то охал, кто-то
просто завис с подносом в руках, я сорвался со своего места и
метнулся к майору. Укус пришёлся в запястье, и жало всё ещё
торчало, будто маленький черный крючок. Я выдернул его двумя
пальцами, зацепив ногтями, стараясь не сдавливать кожу, чтобы не
вогнать яд глубже, и, не теряя времени, быстро перетянул его руку
своим ремнём, превратив его в импровизированный жгут, накинул петлю
выше места укуса. Нужно было замедлить распространение яда по
кровотоку, чтобы не допустить анафилактического шока или других
последствий.
— Вызовите врача! — распорядился я, зная, что при клубе
обязательно есть медики, ведь все-таки тут и предполетный осмотр, и
медконтроль должен быть.
Все стояли, как вкопанные, но после того, как я гаркнул, сразу
два человека рванули из столовой – надеюсь, что за медиком.
— Быстро, лёд нужен! — крикнул я уже в сторону кухни. — Есть
лёд? Морозилка?
Из-за приоткрытой двери столовой кто-то отозвался, послышался
грохот кастрюль, беготня, и уже через минуту повариха,
раскрасневшаяся от испуга и вечного кухонного пара, передала мне
через другого курсанта резиновую перчатку, набитую сколотым с
морозилки льдом. Я тут же приложил её к месту укуса, прямо поверх
туго стянутой руки. Нужно было сузить сосуды, чтобы яд не
распространялся слишком быстро, и хоть немного облегчить отёк.