После таких слов я не осмелилась вернуться к своему плану и разговору. Более того, все, что я себе напридумывала, начало казаться глупым, надуманным, истеричным. Если Шрам модификант и столько лет, а ему явно не меньше лет сорока, успешно прячется от Альянса и тех, кто его создал, а теперь желает уничтожить, значит, понимает, что делает и на что идет. И все же, интересно, что ему потребовалось на Аверсуме? Или не ему, а Тейту.
Пока я барахталась в своих мыслях и догадках, дыхание Шрама выровнялось. Мужчина уснул. Я осторожно повернулась лицом к нему, устроилась поудобнее, по давней детской привычке сложив ладошки под щекой, и уставилась в словно выдубленное космосом лицо с жесткими чертами.
В голове кружились обрывки мыслей и каких-то неясных желаний. А где-то в глубине души, на самом ее донышке все так же медленно зрела тревога. Никогда раньше я не отличалась особой мнительностью или чувствительностью. Но вот сейчас избавиться от поселившегося внутри меня дурного предчувствия никак не могла. Словно сам космос, обдавая своим ледяным дыханием, нашептывал мне на ухо о том, что грядет беда. И я сама не поняла, как это получилось, но с губ вдруг слетел судорожный шепот. Будто молитва:
— Ты только вернись назад. С остальным разберемся.
Шепнула и испугалась. Да я сошла с ума! С каких пор меня заботит судьба поработившего меня флибустьера? Но отделаться от ощущения, что Шрам для меня важен и нужен, не получалось никак…
В эту ночь мне очень долго не удавалось уснуть. А когда все-таки провалилась в сон, то меня разбудил Шрам. Не говоря ни слова, он раздвинул мне, сонной, ноги и закинул их себе на плечи, а потом не церемонясь, одним резким движением вошел в меня до упора.
Регулярные занятия сексом принесли свои плоды: я уже приспособилась к размеру Шрама и не испытывала дискомфорта, когда он входил в меня до конца. Однако сегодня, наверное, из-за того, что пират взял меня без предварительных ласк, тело отозвалось глухой болью. Я протестующе застонала. Но пират и не думал раскаиваться.
Буканьер уже изучил мое тело. Знал все чувствительные местечки. В ответ на мой бессловесный протест его пальцы легли на внутреннюю поверхность моих бедер и затанцевали там свой порочный танец. Шрам властно и хрипло скомандовал:
— Положи руки себе на грудь! — Его взгляд прожигал насквозь, словно два сиреневых лазерных луча. Я невольно сглотнула и послушно выполнила требование. — Ласкай себе грудь! — мгновенно последовал новый жесткий приказ. — Поиграй с сосками так, как с ними играл я!