На этом обычности заканчивались и пошли одни сплошные сюрпризы. И первым из них стала фамилия инопланетника, бывшего советником президента Аверсума. Я даже забыла, как это — дышать, когда ее прочитала. Какова вероятность того, что Вселенная очень большая, а это всего лишь нелепое совпадение? Статистика говорила, что это более чем вероятно. Но у меня на подкорке почему-то зрело убеждение, что это не так. Что совпадением здесь и не пахнет.
Вторым крайне неприятным сюрпризом оказалось известие о том, что одну пятую всех градообразующих предприятий на планете составляют… правительственные лаборатории. А когда я увидела направленность некоторых из них, то окончательно убедилась, что совпадениями здесь и не пахнет. А Шрам сунул голову даже не в пасть ко льву, а к какому-то мифическому чудовищу. Оставался вопрос: сумел ли он все это сопоставить? И сумел ли верно оценить степень опасности? Лично я на его месте точно бы послала Тейта к космическому дьяволу в задницу. Ни одно богатство Вселенной не стоит человеческой жизни. Ладно. Пусть не человеческой. Но жизни точно не стоит.
4. Глава 4
Вместо заявленных суток, Шрама не было две ночи и три дня. Я дергалась, не имея никаких известий, не зная, что с ним, и что ждет меня, если Шрам не вернется. А на это были все шансы, исходя из прочитанного в предоставленном мне буканьером файле. Я уже тысячу раз прокляла себя за то, что выпросила информацию. Иногда лучше неведение — это настоящее благо. А от лишней информации можно сойти с ума.
Я не задумывалась о том, почему меня так беспокоит, что будет с буканьером. Беспокойство за собственную судьбу и за жизнь пирата глушила единственным доступным мне способом: работой. Пользуясь тем, что некому вытаскивать меня из-за стола, я часами просиживала в своей импровизированной лаборатории, экспериментируя и фиксируя результаты, лишь на короткие промежутки времени отходя от стола, чтобы выпить воды или посетить санблок. Если раньше эта сыворотка, которую я пыталась создать, была для меня чем-то вроде ключа к иной, более роскошной, чем сейчас жизни, неким маяком, вехой, ступенью в карьерной лестнице, то, пообщавшись со Шрамом, я незаметно для себя прониклась горячим желанием запретить всяким уродам коверкать людям и инопланетникам жизнь. Теперь моим маниакальным желанием создать сыворотку, «запирающую» геном и не позволяющую искусственно вносить в него изменения двигал страх. Страх, что однажды меня постигнет та судьба, которой я счастливо избежала, приглянувшись Шраму. И яростное желание отомстить за мою разрушенную жизнь хотя бы таким способом.