На всякий случай притормаживаю у одной из витрин, чтобы разглядеть свое отражение и убедиться, что во внешности ничего не поменялось. Лицо, вроде, тоже, но что-то не так.
Нет усталости в глазах, нет запуганной зажатой девочки. Плечи расправлены, подбородок гордо поднят вперед. Незнакомка в отражении пышет энергией и смелостью. Это я?
— Если налюбовалась, то пойдем. У меня сегодня много дел, — торопит Арон, и я с грустью отрываюсь от витрины.
Иду и не могу понять, хорошо или плохо то, что я увидела в отражении. Я ведь сама хотела быть неприметной, а еще лучше слиться с фоном. И пока занималась этим, почти утратила себя. Радовалась даже.
А теперь, увидев вновь в своих глазах свет, уже не хочу его отпускать. Боюсь опять стать бесправной и испуганной.
И ведь стану, как только переступлю порог дома. Там мне напомнят, кто я и для чего живу.
Через несколько минут мы подходим к небольшому, но красивому зданию в форме полукольца. Народу тут немного, однако большинство из них задерживают на нас с Ароном взгляды.
Спокойнее мне становится лишь когда мы добираемся до арки. Арон отдает услуживой полноватой женщине несколько монет, затем плетет взять и велит мне встать рядом с ним.
Не люблю портальные вокзалы. Перемещения через них всегда с сюрпризом. То быстрые и резкие, то медленные и потом еще подташнивает.
В этот раз немного от каждого: быстро и голова закружилась до темноты в глазах.
— Добро пожаловать домой, Ваша Светлость, — звучит незнакомый голос, и я отрываю взгляд от пола.
В глазах все еще двоится, но все же я в состоянии различить, что оказалась не дома, и даже не в академии. Я в совершенно незнакомом месте.
Это большой зал с белыми шелковыми стенами, с несколькими бардовыми диванами и длинным обеденным столом. А еще куча места, где запросто можно устроить бал.
— Лестер, принеси нашей гостье воды, — велит Арон, и худощавый высокий мужчина учтиво кланяется ему.
Мы, что, сейчас в поместье Эшеров?
13. Глава 13. Слово дракона
Арон Эшер:
Мышка. Мышка. Мышка.
Теперь неправильно её так называть. У неё от мышиного лишь цвет волос и не более. А ведь никто бы не подумал, что эта запуганная тихая девочка может быть совсем другой, если ей это позволить.
Дерзкой, своенравной, непокорной.
Кто же надел на нее эту маску неприметности и послушания? Я сказал, что она сама. Сама, конечно. Вот только не без помощи тех, кто решил, что она вещь, и может распоряжаться ею по своему усмотрению, кто хотел сделать её удобной для себя.