В назначенное время у наших ворот появились все. Если бы только те, кого я ждал…
Ох, елки зеленые! Дьяка Филимона сопровождало трое стрельцов с бердышами на изготовку. Казначей Тюря рыдал в обнимку с женой и вопящими детьми. Боярин Мышкин так вообще умудрился приволочь за собой все подворье, жену, ребятишек, престарелых родителей, близкую и дальнюю родню, холопов, бабок, нянек – всех, от последнего служки до первого пастуха. Вой стоял – хоть уши затыкай! За всю мою практику ничего подобного не было. Они же все трое как на казнь собрались. Небось и рубахи чистые надели, и в церковь сходили, и завещание огласили, и милостыню нищим раздали… А на воротах наших уже сидел повсеместно известный юродивый Гришенька, в драной рубахе и с полупудовым крестом на шее, восторженно болтая босыми ногами:
– Вот и суд ваш, кровопийцы! Ужо покажет вам участковый… Никитка‑то, он на правеж ох как скор! На сажень в землю видит, за версту вора чует. Довольно вам бога гневить, пора и ответ держать!
Толпа откликалась на его митинговые лозунги новыми взрывами стонов и рыданий.
– Гришенька! Смилуйся, помолись перед Господом за нас, грешных, – голосили бабы.
Я начал несколько нервничать. Баба Яга поняла мое состояние с полувзгляда и, быстро убрав со стола, кряхтя, направилась к двери.
– Всех сразу звать али по старшинству?
– Давай по старшинству, – подумав, кивнул я.
Пусть этот противный дьяк помучается в ожидании…
Не знаю, что им там сказала Яга, но крики за окнами стихли так резко, словно всем рты позатыкало. Минуту спустя бабка впустила в горницу дородного бородатого мужчину в дорогих одеждах и высокой бобровой шапке.
– Садитесь, гражданин.
Боярин остался стоять у входа, сверля меня суровым взглядом. Старуха незаметно отплыла в сторону и устроилась в уголке за печью с вязаньем. Я положил на стол планшетку, достал авторучку и приступил к планомерному допросу.
– Гражданин Мышкин?
– Бояре мы, – прогудел мужчина.
– Пройдите и сядьте! – повысил голос я. – Пока мы с вами просто беседуем. Не устраивает – можем продолжить в пыточной у Гороха. Я слышал, тамошние палачи – мастера своего дела.
Мышкин вздохнул, хлюпнул носом, подошел и осторожно сел на скамью напротив.
– Продолжим следствие. Ваше имя, отчество, год рождения?
– Афанасий, сын Федоров. Когда родился – не ведаю, про то у попа в книге записано, а нам знать без надобности.