Ни в Улье, ни в «Нерве» Кремову не доводилось оставаться с ней один на один: его берегли как тонкий капризный инструмент, извлекая лишь по надобности. Даже самые страшные преступления били по восприятию Игоря точечно, отчего теперь казались немного нереальными, сказочными. После нырков в их пучины Нерв переваривал «послед» в комфортном кабинете и мало-помалу заштопывал прорехи, оставленные страхом в сердце. Игорь всегда имел достаточно времени для этого и никогда не озадачивался насущными проблемами.
Уволившись с «полного пансиона», он словно очутился в параллельном мире. Сначала закончились деньги, затем прежние друзья. С поиском работы не заладилось, боссы видели в нем очередного раба, что было неприемлемо категорически. Начали открываться простые истины: он рядовое быдло, весьма далекое от кормушки; цена ему грош и воспринимают его не так, как хочется; прошлое никого не интересует, людям интересно, чем он полезен для них здесь и сейчас…
Подкатило разочарование. Никому больше не требовались подвиги Нерва, никто слыхом не слыхивал об их ценности и элементарно не понимал, почему вообще кто-то мог получать деньги за дурацкое самобичевание. Интересно, как использовали бы скрипку Николо Амати мясники на скотобойне, попади она туда божьим промыслом? Точно не знает никто, но скрипкой на скотобойне Игорь себя чувствовал все больше.
В сознании замаячили пораженческие настроения. Сожаление по поводу ухода из отдела, тоска по сытым временам и жалость к себе, бедному, затянули партию убогой душевной мелодии.
Где же справедливость?!
Игорь ощущал детское негодование: почему судьба на его честный и совестливый Поступок – уход из прогнившего Нерва – отплатила черной неблагодарностью?
Вот оно, вот! Полезло. Рассуждения о Боге, который тебя оценит и своей безграничной силой одарит достойным будущим. Ну и деньгами, и каменьями драгоценными… Противно.
Куда деваться от этой дряни, неужели он один такой?
Давеча, шагая по улице, Игорь заметил бомжа, развалившегося на тротуаре. Тот спокойно, с достоинством ел грязное яблоко. Случайно пересеклись взглядами. Нерв распознал в бомже интеллектуала не самого последнего порядка – очень умные и слегка печальные глаза. Моментально в голове выстроилась картинка его, Кремова, конца: задумчиво любуясь закатом, он будет так же поедать подобранные объедки и размышлять о несовершенстве мира, погружаясь в собственный декаданс. Не будет гонки за баблом, не будет сделок с совестью и общественной несправедливости… но и взамен этой гадости ничего не будет.