Я повертел головой.
Пробежался глазами по обоям (те выглядели неновыми, будто их
нарочно затёрли и «состарили», для придания обстановке комнаты
нужной атмосферы). Нашёл взглядом на стене полки с книгами
(старыми, советских времён, с надписями на русском языке).
Снова взглянул на штору, на окно и на металлическое изножье
кровати.
«Погоди, Эмма, - сказал я. – Не вижу здесь монитор. Куда они его
спрятали?»
«К моему огромному сожалению, запрошенная вами информация
отсутствует».
«Это я уже понял».
Я вздохнул.
Снова просканировал комнату взглядом.
Кровать, чуть покосившийся шкаф за изголовьем кровати, полки с
книгами, условно белый потолок и оклеенные обоями стены – больше я
ничего не нашёл: ни медицинского оборудования, ни монитора или
телевизора, ни кондиционера.
«Эмма, включи монитор, - попросил я. – Может, тогда я его найду?
По звуку».
«Что показать вам, господин Шульц?»
«Всё равно… Новости включи. «Deutsche Welle», в прямом
эфире».
«Сделаю, господин Шульц».
Я затаил дыхание, прислушался.
Услышал чириканье птиц за окном. Различил позвякивание посуды,
будто бы доносившееся из соседней комнаты. Почувствовал, как
спокойно стучало в груди сердце.
«Эмма, я жду».
«Господин Шульц, я включила новостную сводку, - отозвалась Эмма.
– «Deutsche Welle», как вы и просили».
Я снова сосредоточил внимание на слухе – различил всё тоже пение
птиц и шорохи в соседней комнате.
«Не слышу, - сказал я. – И не вижу. Меня оставили без монитора?
С какой стати?»
Дёрнул головой – мои волосы потёрлись о наволочку.
«Эмма, отправь сигнал медперсоналу. Экстренный. Пусть объяснят
мне, наконец, что происходит».
«Готово, господин Шульц. Я сбросила вызов на пульт диспетчера
клиники».
«Спасибо, Эмма».
Я зевнул. Отметил, что мне увеличили дозу обезболивающего.
Потому что сегодня у меня ничего не болело (подзабыто ощущение).
При этом сознание не туманилось, рассуждал я вполне здраво и не
заторможено.
Работники клиники откликнулись на мой вызов оперативно: уже
через минуту я услышал шаги и будто бы поскрипывания деревянного
паркета или половиц (память опознала их: я часто слышал такие звуки
в детстве).
- Василий! Ты почему лежишь?! Мы с тобой в школу опоздаем!
Я невольно улыбнулся: голос новой сиделки снова напомнил мне о
моей двоюродной сестре Иришке Лукиной. Как походило на Иришкино
лицо и лицо сиделки. Я снова увидел его на фоне потолка и чуть
заметно покачивавшихся штор.