Я кивнул и направился к своей
парте.
- А оценка за стихотворение у него
какая? – громко спросил с места Черепанов.
- Пятёрка, разумеется, - ответил
Максим Григорьевич.
Он уселся за стол, сделал пометку в
классном журнале. Поднял лицо, взглянул на притихших
школьников.
Я вернулся за парту – увидел, что
Кролик снова блеснул зубами.
- Черепанов! – громко сказал
учитель. – Раз уж ты напомнил нам о себе, мы с удовольствием тебя
послушаем. Выходи к доске, Алексей. Смелее! Какое стихотворение ты
для нас подготовил? Надеюсь, ты покажешь нашему московскому гостю,
что уровень подготовки наших учеников ничем не уступает
столичному.
Я наблюдал за тем, как Лёша
Черепанов неохотно выбирался из-за парты. Череп кряхтел и пыхтел,
словно один из престарелых пациентов гейдельбергской
клиники.
«Что не говори, Эмма, а интернет –
это очень полезная штука».
«Господин Шульц, интернет –
это…»
«Стоп, Эмма. Я знаю, что такое
интернет. Спасибо за помощь».
***
На перемене после урока истории мне
показалось, что я вернулся не шестьдесят шестой год, а примерно в
шестидесятый. Пока шёл вместе с Черепановым к кабинету физики, я то
и дело ловил на себе любопытные взгляды старшеклассников. Причём,
школьники разглядывали теперь не только мои джинсы – они указывали
приятелям на меня и говорили: «Смотри. Это же тот самый Вася,
который вчера пацана из огня вынес».
Именно их слова и напомнили мне, что
сейчас я находился не в московской школе, а в кировозаводской.
Потому что в Москве я слышал иное: «Смотри. Это же Вася Пиняев,
который поёт». Чуть позже: «Смотри. Это же тот пацан из хора,
который потерял голос». К восторженным взглядам я в детстве привык
быстро. А вот со снисходительными насмешками на лицах окружающих я
так и не смирился: часто стирал их кулаками.
На уроке физики меня не озадачили ни
проверочной работой, ни вызовом к доске. Пожилая учительница
объясняла нам новую тему. Я слушал её, почти не вслушиваясь в её
слова (они словно пролетали мимо моих ушей). Рассматривал лица и
затылки своих нынешних одноклассников, размышлял о том, что
информация о будущем всех этих школьников сейчас была доступна мне
при посредничестве виртуальной помощницы.
«Эмма, озвучь мне, пожалуйста, ещё
раз годы жизни Николая Варфоломеевича Осинкина».
«Конечно, господин Щульц. Николай
Варфоломеевич Осинкин родился пятого декабря тысяча девятьсот
пятьдесят пятого года. Дата смерти ни в одном из открытых
источников не указана…»