Хозяин машины явно кто-то очень богатый. Не тот ли это
коммерсант, за которого она скоро должна выйти? Надо пробить, а то
история со свадьбой Юльки — слишком мутная. И чего она отпирается,
что это её жених? Не хочет нас расстраивать? Или пока ещё не
решила, что будет дальше?
— Уедет она скоро, — задумчиво сказал Димка и осуждающе
посмотрел на меня. — Эх, Лёха-Лёха, такую деваху упускаешь. Она же
от тебя не отходит, на тебя смотрит, как кошка, а ты ноль внимания
ей, на Машку-дуру заглядываешься. Вот и познакомилась Юлька с
кем-то… успевай, братишка, а то заберёт он её с собой. Пока ещё не
поздно.
— Ничего я не упускаю из вида. Пошли уже. Вечером с ней
увижусь.
— Погнали, — он поправил ремень от чехла гитары. — Сегодня чую,
день денежный будет. Заодно и последние пятьдесят баксов насобираю.
Может, и сотку, тогда Юльке верну сразу. Надо только побыстрее,
сегодня в ночь же ещё пилить.
Он быстро сменил тему, начал болтать о рыжей Машке в общаге, но
те предыдущие его слова я запомнил. Но даже если я чего-то упустил
раньше в той первой жизни, сейчас такого не будет.
Я всё ещё не до конца верю в происходящее, всё слишком странно,
но чую, что это что-то глобальное. И если сейчас снова упущу все
эти возможности, больше таких уже не будет никогда.
И кое-что уже пошло иначе. Тогда я остался в общаге, Юлька
посидела со мной недолго и ушла, а Димка поехал в парк один. Вот,
значит, тогда на него и наехал Басмач, а я даже не знал об этом,
Дима не стал нам жаловаться, держал проблему при себе. Но сейчас я
вмешался и правильно сделал. Так, полегоньку-потихоньку к
чему-нибудь и придём…
— О, наш едет, успеем! — Димка побежал вперёд.
Я рванул за ним, чувствуя лёгкость в ногах и теле. Лет десять
уже так не бегал.
Недалеко от общаги была остановка троллейбуса, и там как раз
останавливался один, совсем старый, со ржавчиной на давно
некрашенном борту. Из него выбралась толпа студентов, прибывших с
занятий, и внутри сразу освободилась куча мест.
Мы быстро вскочили внутрь, и двери с шипением закрылись у нас за
спиной. Сели на ободранное сиденье впереди, я дал кондукторше,
усталой тётке с большой кожаной сумкой, монету нового образца в два
рубля, а пару смятых старых купюр по тысяче достал Димка. Тариф я и
не помнил, но он был написан на окне — два рубля или две
тысячи.