Я плавно нажал на спусковой крючок. Бах! ПМ подбросило от
отдачи, голова Басмача запрокинулась назад, а кровь брызнула на
седого московского адвоката, сидящего с ним рядом. Тот замер, как
парализованный.
Парнишки из конвоя выпучили глаза и торопливо полезли за
оружием. Ну чего вы так долго? Думал, вы раньше среагируете, сразу
замочите. Я же знал, куда сегодня иду.
Хотелось курить, но сигарет при себе не было. Врачи же запретили
курить, будто это уже могло помочь. Поздно уже пить боржоми, и так
оставалось год-два от силы. Зато гада забрал с собой.
Бах! Бах! Мать их, зараза! Что-то сильно ударило в спину, я упал
на стол, сбил с него бумаги и начал сползать на пол. Конвойные
наконец спохватились и использовали оружие.
Боли не было, только в груди что-то горело. А ведь давно надо
было так сделать. Сразу. Тогда бы и брат мой, Ярослав, живым
остался. Да и не только Басмача это касалось.
Сколько я в этом городе тварей встречал, кого так и не удалось
засадить или хоть как-то наказать. Обнаглели от
безнаказанности…
Я окончательно развалился на полу, посмотрел в потолок на яркую
лампу и закрыл глаза. Увижу хоть кого-нибудь напоследок? Вот это и
была последняя мысль…
Хотя нет, не последняя. Почему-то думать ещё мог. Это то самое
чувство, когда говорят, что жизнь пролетает перед глазами? Похоже,
да.
Детский сад, школа, как принимали в пионеры, родители. Потом
учёба в юридическом институте уже после развала СССР, проводы Ярика
в армию, его возвращение из Чечни, и как мы с ним не общались,
будто стали чужими. Не разговаривали до самой его смерти.
А мог бы всё изменить. Много шансов упустил. Сейчас бы многое
переделал, конечно, но толку-то. А мои друзья… что же с ними
стало?
Но дальше воспоминаний почему-то не было. Ко мне будто
возвращались чувства.
Откачали меня? Нихрена себе, а я уж думал всё, каюк мне
пришёл.
Похоже, что да. Я лежал на кровати, в лицо светило солнце, и я
чувствовал, что кто-то открыл окно, свежий ветерок дотронулся до
лица. Потом вернулись звуки. В соседней комнате очень громко играло
радио.
— Мальчик хочет в Тамбов, ты знаешь, чики-чики-чикита…
Глаза пока не открывал. Кто-то говорил совсем рядом, но я почти
не слышал голоса. Зато всё ещё слышал радио из соседней комнаты.
Песня закончилась, заиграла балалайка, и голос Николая Фоменко
чётко произнёс: