— Ты потише, Гена, базаришь много, — я шагнул к нему ближе, и он
смутился, отошёл на шаг от неожиданности. — Ты что, думаешь,
какой-то незаменимый? Так я тебе скажу одну вещь — тут полгорода
видело, как ты её против воли тащил, — я показал на жилые дома
вблизи. — Приедет наряд, тебя упакуют, дело пришьют по 126-й,
похищение человека, вот и уедешь на двенадцать лет. Свидетели
будут, это я тебе гарантирую.
— А я-то чё? — удивился Гена.
— Ну ёпрст, ты чего, думаешь, Аркадий Иваныч тебя покрывать
будет? — я сделал вид, что удивился его несообразительности. —
Скажет, что ты его неправильно понял, что это ты сам решил девушку
похитить, а он отмажется. И уедешь ты в Воркуту, а он здесь
останется, по саунам развлекаться будет ходить, о тебе даже и не
вспомнит. Надо оно тебе, Гена?
— Ну, не надо, — пробормотал он, хлопая глазками.
Ну, всё же его взяли на работу из-за впечатляющих габаритов и
мышц, так что спрашивать с него как с умного, точно не стоит,
платят-то ему явно как дураку. Гена аж вспотел.
— Давай так, братан, — я подошёл к нему ближе и похлопал по
плечу. — Ты мне скажешь, где этот Аркадий Иваныч сидит… В сауне
же?
— Не, он поужинать поехал, цыплёнка табака кушать, — Гена
сглотнул, и я услышал, как у него заурчало в желудке. Голодный. —
Там встреча у него. А потом опять в сауну.
— Езжай тогда, братан, поужинай сам, — я подтолкнул его к
машине. — А я твоим шефом сам всё перетру.
— А, ну, так-то оно так, — неуверенно произнёс он. — Но…
— Езжай уже, а то ППС уже едет. Огребёшь дубинкой. Били дубинкой
по печени?
— Били, — обиженно пробурчал Гена, отошёл и сел в Мерс.
Двигатель заурчал, машина начала отъезжать, гравий заскрипел под
колёсами. Я оглядел Юльку. Ветер как раз холодный подул, весна же
всё же таки, не лето, хоть и тепло было днём, а она так и стояла
одной маечке и юбке, аж кожа пупырышками покрылась. Да и только что
была физподготовка, разгорячилась, простудится ещё. Я скинул свою
джинсовку, надел ей на плечи и отвёл к скамейке за танк.
— Ну и что это было, Юлька? — спросил я спокойным голосом,
усаживая её рядом с собой.
Юля шмыгнула носом, смотря вниз. Вид такой, будто хотела
заплакать, но она почти никогда не плачет, по крайней мере, у
кого-то на глазах.
Помню, как на улице она поначалу играла с пацанами в футбол и
участвовала во всех прочих играх, и разбитые коленки её вообще
никак не смущали.