Я сделал копии этих страниц.
Описание процесса рассмотрения претензий также оказалось интересным чтивом. Выяснилось, что лицо, содержащееся под стражей, имеет право запросить проведение серии слушаний, на последнее из которых приглашается независимый третейский судья. Этот человек выслушивает все факты и выносит беспристрастное решение, обязательное для исполнения.
Я прошел все этапы слушаний. Когда к процессу подключился независимый третейский судья, сотрудники инстанции по делам несовершеннолетних, а точнее пятеро из них, изложили свою точку зрения о моем деле, подкрепляя его страницами, скопированными из их же руководства о порядке действий.
Хороший ход, за исключением одного нюанса: мне было известно, что они ссылаются на устаревший вариант руководства, положения в котором были для меня, мягко говоря, неблагоприятны.
Когда мне дали слово, я сказал: «Позвольте показать вам актуальную версию руководства, которую эти господа вам не предъявили». Я добавил страстное обращение к присутствующим, в котором утверждал, что очень хочу реабилитироваться.
Третейский судья проверил даты публикации тех страниц, что предъявил социальный работник, а потом даты публикации страниц, которые предоставил я.
После всего судья подмигнул мне.
Он распорядился отправить меня в пенитенциарное учреждение, где читаются курсы из программы колледжа. Меня определили в колонию «Карл Холтон» в городе Стоктон, восточнее Сан-Франциско. Что ж, тоже далеко от дома, но я чувствовал себя победителем и очень собой гордился. Когда я вспоминаю об этой маленькой победе, у меня в голове звучат слова из песни Тома Петти: «You could stand me up at the gates of hell but I won’t back down» («Можете сбросить меня к вратам ада, но я не отступлюсь»).
Для меня «Карл Холтон» оказался своеобразным «Холидей-Инном»[24] от калифорнийской инстанции по делам несовершеннолетних. Здесь были совсем неплохие условия проживания и питания. Хотя от «Карла Холтона» до нас было пять с половиной часов на машине, мама и бабушка приезжали ко мне через выходные, то есть раз в две недели. Как и раньше, они привозили мне целые сумки вкусностей. Мы могли жарить бифштексы или омаров на свежем воздухе. Казалось, я был свободным человеком. Еще мы с мамой любили искать четырехлистный клевер на лужайке, которая относилась к территории для свиданий на свежем воздухе. Эти встречи очень помогали мне скоротать время за решеткой. Социальные педагоги зачастую ловили момент, чтобы встретиться с моими родителями, а мой педагог казался маме исключительно вежливым.