– Да, – сказала она просто, глядя ему прямо в глаза.
– Вы меня помните? – спросил молодой человек с надеждой. – Мы были вчера вместе на празднике у… – Он запнулся; неожиданная мысль о Матильде обожгла его.
– Да, – подтвердила незнакомка, не сводя с него своего спокойного взгляда. Только в нем Филипп черпал свою уверенность.
– Мы можем еще где-нибудь встретиться? – спросил он робко (потому что желал спросить именно это).
– Нет, – сказала она. – Я не могу.
– Пожалуйста! – горячо попросил Филипп. – Только раз. Один-единственный.
– Нет.
Филипп вздохнул и повесил голову. Неожиданно лицо его озарилось.
– Тогда я приду на свидание один. И буду приходить каждый день.
– Зачем? – спросила девушка. – Вы такой красивый, у вас наверняка кто-то должен быть.
– Когда-нибудь, лет через сорок или через шестьдесят, вы снова пройдете по этой улице. И я расскажу вам, как долго я вас ждал. Вы будете тронуты и пожалеете, что так жестоко обошлись со мной. А я не хочу, чтобы вы жалели, пусть даже обо мне.
– Вы будете ждать? – спросила девушка. – Сорок лет, это… это очень много. А вдруг я больше не пройду по этой улице? Вдруг я не хочу знать, что меня кто-то ждет?
– Но вы уже это знаете. Я буду ждать вас.
– Хорошо, – сказала она, перестав улыбаться и глядя на него по-детски серьезно. – Завтра, в половине восьмого.
– Значит, в четыре, – сообразил Филипп. – Я провожу вас?
– Нет. Иначе я не приду.
Она повернулась и, бросив на него ясный взгляд, ускользнула. Вот еще шаг, еще один, и она скрывается, исчезает, тает в солнечном свете, оставив в его груди что-то зыбкое, трепыхающееся, теплое – надежду.
– Пропал ты, – сказал ветер сочувственно-насмешливо. Он не одобрял человеческих слабостей.
Филипп ничего не слышал. Погруженный в свои размышления, он продолжал свой путь, и ему казалось, что отовсюду, со всех экранов и рекламных щитов на него смотрело ее лицо.
В то время как Филипп шел навстречу одному из восхитительнейших приключений своей жизни, некий молодой человек открыл глаза в своей квартире на сорок восьмом этаже (над уровнем моря) дома, называемого в просторечии не иначе как хрустальный дворец.
Некоторое время вышеозначенный молодой человек пролежал без движения; затем, охая и стеная, попытался определить, на месте ли его голова. Голову так и не удалось найти, из чего ровным счетом ничего не следовало, кроме того, что он ее где-то потерял. Все прочие члены и органы также пребывали в ужаснейшем беспорядке и, очевидно, требовали оперативного хирургического вмешательства.