Нескончаемая история дикого симбиоза возвышенного и низменного оставила людям немало любопытных эпизодов человеческих взаимоотношений, в которых хватает и образцового благоразумия, и безапелляционного отрицания. К примеру, у четы Тэтчер авторитет главы семейства поддерживала сама госпожа премьер-министр – и не только забавным приготовлением завтраков и редкими, но показательными поступками, намекавшими на первостепенность роли мужа в семье. Случаи, когда она неожиданно подменяла мужа на каком-то малозаметном форуме (недопустимом или малопривлекательном для статуса премьер-министра) или употребляла высказывания, подчеркивающие значимость супруга в ее жизни, свидетельствуют о редкой мудрости этой женщины. Но даже невооруженному взгляду нелегко отличить искренние порывы от заботы о собственном имидже. Воспитывавшаяся по мужскому типу, она в лице Дэниса, солидного промышленника с опытом семейного строительства, первоначально выискивала черты отца, не своего, который взращивал в ней мальчишеские повадки, а того нежного и заботливого, которого ей недоставало в детстве. И, кажется, Маргарет нашла искомую ласку, сознательно и даже нарочито отказываясь взамен от лидерства внутри семьи, воспитанного реальным родителем. Это давалось ей достаточно легко, так как энергию лидера женщина вполне могла выплеснуть при реализации своей политической карьеры. Однако в их семье самой острой занозой оставалась навязчивая мысль обоих о том, что Дэнису неуютно в роли «супруга премьер-министра»; эта упорная обостряющаяся семейная загадка о социальном несоответствии явно присутствовала как тень над их показным благополучием и, кажется, беспокоила саму Маргарет Тэтчер не меньше, чем молчаливо-угрюмого Дэниса. Иначе она не предпринимала бы отчаянных попыток «понизить» свой статус рядом с мужем. Но это вовсе не значит, что такая обидная дисгармоничная нотка совсем лишила их семью счастья.
Совершенно противоположную и весьма непривлекательную картину являет собой брачный союз Уинстона и Клементины Черчилль: внешне успешный и безоблачный, продлившийся более пятидесяти лет, он представлял собой беспристрастную картину гипертрофированного превосходства мужских идей и почти что идолопоклонничества перед мужской ролью в семье. В результате и сама Клементина, заброшенная, рано увядшая, не сумела найти себя в меняющемся пространстве, и почти все дети от этого брака вынесли из семьи тяжкое клеймо обитания вблизи монументально неприступного в своей одержимости безжалостного к окружающим Черчилля. Это совсем не те отношения, которые были у Махатмы Ганди и его жены Кастурбай; хотя между индийским политическим лидером и его спутницей жизни существовал большой социальный и интеллектуальный разрыв, эмоциональная вовлеченность каждого из них в жизнь другого позволяет говорить пусть и не о наличии гармонии, но, по меньшей мере, об ощущении равновесия.