– Хесниярове, – тактично поправил меня мой друг.
– Ну, пусть Хесниярова, – согласился я с поправкой подполковника юстиции Размолова – Сути моих вопросов это не меняет…
– Не меняет, – в некоторой задумчивости произнес Евгений Николаевич. – Итак: начну по порядку… Мы единственно убеждены, что убийство бывшего председателя исполкома Хесниярова было совершено тяжелым тупым предметом. Без прочих предположений. Орудие убийства так и не было найдено. Вполне возможно, что это мог быть обух топора, обрезок трубы или, скажем, молоток…
– Второе убийство тоже совершено тяжелым тупым предметом? – решил я забежать вперед.
– Так точно, – по-военному ответил подполковник юстиции Размолов. – Раны идентичны первому убийству и по заключению медиков, нанесены одним и тем же или аналогичным предметом.
– Металлизация ран выявлена? – спросил я. – Наличие металла в ране, может какие-то осколки или его частички. А если оно присутствует, тогда какое его качество?
– Ну, знаешь, Макс, – посмотрел на меня с некоторой укоризной мой старый друг. – Это там у вас в столицах сделать подобный электрографический или гальванографический анализ все равно, что два пальца об асфальт. А у нас нет ни помещений под все эти процедуры, ни специалистов соответствующей квалификации, ни нужного оборудования и инструментария. Да и не всегда при подобных поранениях в ранах остаются на коже или в теле частички металла, которые можно вот так взять и обнаружить…
В словах Евгения Николаевича имелся свой довод, поэтому я решил оставить эту тему:
– Хорошо, продолжай.
– Дверной замок входной двери в квартиру не имеет никаких повреждений, стало быть, он не взламывался. На его поверхности отсутствуют также и царапины, указывающих на то, что замок открывался не родным ключом. Из этого можно сделать вывод, что отмычкой замок тоже не вскрывался. Получается, что своему убийце пенсионер Хеснияров открыл дверь самостоятельно и никак иначе.
– То есть, жертва была хороша знакома со своим убийцей, – с едва заметной вопросительной интонацией спросил я.
– Зная характер Зиннура Мансуровича, а человек он был очень непростой, даже где-то недоверчивый, скорее всего – да, – довольно уверенно произнес Размолов.
– А что у не был за характер? Можно поподробнее? – посмотрел я на старого друга, поскольку не сомневался, что он владеет и этой информацией.