— Без заботы так без заботы, — пожимает плечами и, допив кофе, встает. Он так быстро воспринимает мои слова, что я с трудом успеваю осознавать. А как же вечный Соколовский протест? Почему он вдруг сменил тактику? И вроде полегчать должно, но только хуже становится. Хочется в кровать забраться, калачиком свернуться и прорыдать еще дня два. — Не провожай, — он идет в прихожую, а я впервые в жизни слушаюсь Пашку.
Без него холодно становится и одновременно свободно. Соколов будто все пространство собой занимал. Но в этом пространстве мне было удивительно комфортно.
Он закрывает дверь, и я обхватываю ладонями плечи, надеясь не развалиться от удушающего одиночества, давящего гранитной плитой. Сколько там времени до работы осталось? Надеюсь, получится выделить пару минут на жалость к себе.
Смотрю на пустую чашку, которая напоминает о незваном госте. Я снова ощущаю на теле руки Соколова. Жадные, сильные — он совсем другой, и это радует и пугает. Наверное, окажись он похожим на Родина, я бы так и продолжала думать о Жене. А теперь в мыслях только то, что переспала с его лучшим другом. Ну вот как меня угораздило так влипнуть? Зачем поддалась, позволила себя соблазнить?
Мою чашки с особым усердием, они, кажется, становятся еще белоснежнее. А потом наконец заставляю себя дойти до зеркала. Пора собираться, на замазывание следов почти бессонной ночи уйдет прилично времени, и я уже решаюсь соврать на работе, что приболела, и попросить один день отлежаться. Но, конечно, не делаю этого, иначе меня сожрут с потрохами за прогул, потому что у нас не принято болеть, зато вполне нормально задерживаться на работе и выполнять неадекватные прихоти руководства.
Игнорируя машину, еду на работу на автобусе. Не хочу стать жертвой гаишников, да и голова раскалывается так, что сосредотачиваться на дороге невозможно. Успеваю даже в магазин зайти и прихватить шоколадку, чтобы выпить отвратительный, но бодрящий кофе из автомата, потому что одной чашки оказалось мало.
У входа в отделение стоят мужчины. Я знаю каждого, но особенно хорошо двоих, которые курят и о чем-то говорят. Стоит мне приблизиться, как эти двое поворачивают головы в мою сторону. И это как удар под дых. Я горю в чувстве вины перед Родиным, потому что не должна была заниматься сексом с Пашей. А еще я теперь не знаю, как себя вести с Соколовым, когда на моей коже следы нашей страсти.