Верховный прижал руки к груди и поклонился так низко, как позволила спина.
- Боюсь, я не могу пожелать вам доброй ночи, - сказал он. И голос был хрипл. А еще он ощутил, сколь продрог. И завтра наверняка холод обернется болью в горле, если только ею. – Нынешняя ночь…
- Особая?
На ней все то же простое платье. И пожалуй, человек, с Ксочитл незнакомый, вполне способен перепутать её со служанкой. Особенно теперь, когда промокли и платье, и волосы, и сама-то она гляделась жалкою.
Не только она.
- Особая, - повторил Верховный, соглашаясь. – Небеса дали предупреждение…
- Но его вновь не услышат.
- Вы тут…
- Сопровождаю… её, - она чуть улыбнулась. И лицо её стало мягким, одухотворенным. – Она пожелала войти. Правда, получилось только сегодня.
Стало быть, не в первый раз они оказываются здесь, в Храмовом дворе? Но Верховный узнает о том лишь сейчас.
- Не сердитесь, - Ксочитл тонко уловила его настроение. И возмущение. – Верно, стоило предупредить, но она не хотела… она все-таки еще дитя.
Дитя, что носит маску из золота.
И дарует жизнь мертвым.
- Как…
- Тот ваш юноша… и на него не сердитесь. Она держала в руках его сердце. Как он мог отказать в маленькой просьбе?
И вправду, как?
- Он тоже…
- Сопровождает. Сегодняшней ночью многое изменилось. Не спрашивайте, я не знаю, что именно. Она так сказала. А я ей верю.
У Ксочитл на руках золотые браслеты. Не тяжелые, изящные, украшенные темными камнями.
На шее – ожерелье.
И вновь же, весьма скромное. Золото теряется, будто собственная невзрачность этой женщины оказывается сильнее.
- Я… признаюсь, давно хотела побеседовать с вами. А тут случай… удобный, - Ксочитл подошла ближе. – Я бы предложила вам свою накидку.
- Не стоит.
- Верно. Она промокла. Да и брат говорит, что женщина не должна подавать виду, когда видит слабость мужчины. Что это мужчину унижает.
- Он весьма…
- Мудр? Отнюдь. Скорее уж уперт. И сейчас доволен. Был. До сегодняшней ночи. Ему казалось, что он одержал славную победу. Заговорщики раскрыты и уничтожены. Виновные понесут наказание. И в Империи воцарятся покой и благоденствие, - Ксочитл говорила это мягко, и в словах её все же мерещилась насмешка.
Над кем?
Над братом ли? Над ним, Верховным? Над всеми глупцами, которые полагали себя умнее богов.
- Но вы ведь не о нем беседовать хотели?
- Нет.
Молчание.