— Нет, мы не пересекались с их лидером, — проговорил он, устремив свой взор в сад.
Хотелось бы мне знать, о чем он думал сейчас, чуть нахмурив брови. Но лезть с расспросами я не решилась, а он не торопился снова заговаривать. И пусть я заготовила множество ложных ответов, самолюбие оказалось уязвлено отсутствию какого-либо интереса к моей персоне.
— Давайте пойдем дальше. Мне интересно, что в башне.
Всего пара десятков метров отделяла нас от окна, из которого лился в темноту ночи тусклый свет. Я не знала, что собиралась там увидеть. Успела только подойти и тут же отпрянула.
— Плохая идея, плохая идея, — замахала руками, чтобы Давид не подходил ближе, но оборотень не остановился.
— Что там? — спросил он.
Я не успела ответить. Дверь из маленького помещения открылась и моя мать как разъяренная фурия выскочила наружу.
В этот момент я ненавидела оборотническое зрение и слух. Наверно, она услышала нас еще при подъеме сюда. Анна перевела горящий взгляд с Давида на меня, а затем оскалилась. Глубокие морщины прорезали ее лицо, клыки обнажились. Она ринулась в нашу сторону.
Не помню, как преградила ей путь. Все происходило будто в замедленной съемке. Анну успели схватить за руки отец и Эдик, а на моих плечах внезапно оказались большие теплые ладони.
— Мир-ра! Ты посмела ослушаться меня! — взревела матушка, продолжая скалиться.
12. Глава 12
Я схватил девчонку за хрупкие плечи и толкнул себе за спину, когда глава клана кинулась в ее сторону.
Волчицу держали двое, Ромка маячил за их спинами, не вмешиваясь, и я не спешил лезть на рожон. Мое инкогнито все еще не было раскрыто, в отличие от мелкой врушки. Я кожей чувствовал, как она тряслась, прижавшись ко мне, и защитить такую хрупкую девчонку хотелось на одних только инстинктах. Попадись она в лапы разъяренной оборотнессы, не осталось бы и мокрого места.
— Анна Павловна, придите в себя! — выкрикнул парень с надменной физиономией. Сейчас он покраснел от натуги, а прилизанные патлы встопорщились.
— В чем проблема?
После моего вопроса стало немного менее суетливо.
Волчица перестала скалиться, муж и прихвостень ее отпустили. Она тряхнула волосами и подошла ко мне, высоко держа голову. Глаза горели, но я не отводил взгляд, прятать силу не было никакого смысла. Она пыталась надавить ментально, но вызвала лишь небольшое раздражение, от которого захотелось фыркнуть.