С минуту Габи хлопала длинными приклеенными ресницами, которые при особом старании вполне могли спровоцировать ураган своими взмахами. Затем она вернула бокал в руку и стала пить, ещё медленнее, чем раньше.
— Ладно, — сказала Габи без тени улыбки. — Женат так женат. Илзе, всё в порядке, честное слово.
— Тогда почему теперь у тебя такой вид, будто сейчас стошнит?
— Неправда, — Габи смазано улыбнулась.
— Габи, я понимаю твой шок…
— Да нет никакого шока, — сказала Габи на моё тактичное замечание, которым я надеялась успокоить и её тоже. — Просто немного удивлена. И всё.
— Чему удивлена?
— Чему… чему… — проворчала Габи, схватила бутылку портвейна и освежила наши с ней бокалы. — Удивляться и правда нечему. Но на тебя бы я никогда не подумала.
— А что со мной не так?.. — опешила я.
— Вот именно, что с тобой всё так. Но я же вижу, что у тебя всё серьёзно. Именно это меня и беспокоит.
— В каком смысле?..
— В самом прямом, Илзе, — Габи пододвинула второй бокал ко мне, намекая, чтобы я не отставала от графика питья. — Сначала ты упорно мусолила трагедию с Максом, хотя я на твоём месте послала бы ему дивную рождественскую открытку с поздравлениями и наилучшим пожеланием: «Плодитесь и размножайтесь, уроды!». Но ты предпочла проглотить всё и даже не порадовалась, как умело бог избавил тебя от этого чукчи. А сейчас ты вот уже месяц бродишь заторможенная. И я лишь теперь узнаю, что всему виной какой-то Тони. Но в чём твоя истинная проблема, Илзе?
— В том, что у него есть жена, разумеется.
— И что? — удивилась Габи. — Жена — не стена, подвинется. У Вовки тоже была жена. Была да сплыла. Твоего Квазимодо забракованного и того из-под штампа увели. О чём ты переживаешь?
— Я не хочу быть любовницей.
Габриеля засмеялась, но я была не в силах смеяться вместе с ней. Я знала и понимала её логику, не осуждала и видела не раз, как она в итоге оказывалась права. Однако во мне самой оставались сильны понятия, которые я не хотела рушить: дом, семья — эти слова являлись святыми. Собственноручно бить их палкой мне не позволяла совесть, а Габи толкала меня к бесчестному, бессовестному действию. Пусть в её мире было и останется так, как она сама решит, но я желала сохранить свой мир.
Мы не могли да и не должны были понимать друг друга. Но я мысленно благодарила Габи хотя бы за то, что она сняла с меня предрассудочную вину за притяжение к женатому мужчине.