— Так будет лучше для всех, — сказал Тони тоном вроде бы мягким, но не терпящим возражений. — Я понимаю, что ты хочешь вложить в эту свою книгу настоящее чувство, а это требует времени. И не беда, если иногда будут происходить небольшие сбои. Когда пишешь о личном…
— Я не пишу о личном, — перебила я. — Всё это — выдумка.
— Конечно, — Тони кивнул. — И у тебя прекрасно получается. Будет жаль навредить процессу только тем, что у тебя горят сроки.
Он был прав. К моему стыду, удивлению, гневу, Тони был во всём прав. Я ненавидела его за эту правоту. Мне хотелось встать во весь рост и заорать ему в лицо: «Да пошёл ты к чёрту! Первого же марта, как написано в контракте, здесь будет лежать целиковый роман! Чего бы мне это ни стоило! Вы, вы оба — ты и твой проклятый третьесортный издатель — вдвоём умоетесь своими поблажками, потому что мне они не нужны!». Сейчас у меня горели не только сроки — всё моё естество, до последней клеточки, горело злостью.
Однако мне всё-таки пришлось принять новые условия. И принимала я их бесславно, с позором, ощущая слабость и беспомощность.
Я вышла из ресторана и направилась пешком к метро. Под ногами расползался скользкий лёд, по лицу хлестал ветер. Но я шла, не затянув шарфа, не ведая холода, и казалось, будто ледяной панцирь на асфальте мгновенно превращается в воду от пламени моих шагов.
Слева просигналила машина. Я обернулась.
Автомобиль Тони ехал по дороге вровень со мной, правое пассажирское стекло было опущено.
— Лиз! — крикнул он, когда я повернулась. — Давай подвезу тебя.
Я до боли сжала челюсти, двинулась дальше.
— Лиз! Пожалуйста, сядь в машину.
Я запрещала себе как-либо реагировать. Я шла напролом, хладнокровно, твёрдо.
— Лиз!
Я остановилась. Чёрная машина рядом в тот же миг затормозила.
— Лиз, я просто довезу тебя домой.
Сделав глубокий вдох, я повернула на девяносто градусов влево, сделала два шага, взялась за автомобильную ручку.
Как только я очутилась на сидении, Тони надавил газ.
Всю дорогу я не могла на него смотреть и радовалась, что Тони не пытается разговорить меня. Мы добрались в полной тишине, даже музыка не играла, и, несмотря на середину дня, мобильник его почему-то молчал. Наверное, Тони выключил аппарат.
Мы оставили машину во дворе, поднялись в квартиру.
Я не приглашала Тони. Но ему не требовалось приглашение, потому что я и так ждала его каждый день, и вот дождалась.